ЧД – это первый и самый знаменитый роман Чернышевского, который был создан писателем в Петропавловской крепости.
Это роман, имеющий как художественную, так и социально-идеологическую стороны. Роман идеологичен в силу того, что:
Из лекции Макеева: мотивировки персонажей, принципы жизни Лопухова, Кирсанова, Веры Павловны (достижения науки, к примеру) которыми они руководствуются, кажутся не очень реалистичными. При этом задача реализации этих мотивировок ложится на читателей. Поэтому роман – скорее роман идеологический, роман проповедь. В его основе мысль Чернышевского о том, что путь к осуществлению идеалов социализма лежит через нравственное перевоспитание и нравственное перерождение человека.
Стоит также отметить феминистическую направленность ‘’Что делать’’. Носителем всего хорошего в произведении является именно женское начало – оно, по-настоящему, животворящее и двигает прогресс вперед. Интересно, что прототипом Веры Павловна была жена Чернышевского.
Проблемы художественности: особенности романа.
1.Необычность сюжета.Под пером Чернышевского будничная, казалось бы, история освобождения из домашнего плена дочери мелкого петербургского чиновника вылилась в бурную, напряженную историю борьбы русской женщины за свободу своей личности, за гражданское равноправие. Вера Павловна поистине не слыханным и не виданным ранее путем достигает материальной независимости. Она руководит швейной мастерской и здесь, вырабатывает характер деятельный, целеустремленный, инициативный.
Эта сюжетная линия переплетается с другой, показывающей осуществление новой женщиной еще более значительных жизненных целей - достижения духовной, нравственной и социальной независимости. В отношениях с Лопуховым и Кирсановым героиня обретает любовь и счастье в их подлинно человеческом высоком смысле. Наконец, в повествовании появляется третья сюжетная линия - рахметовская, которая, кажется, лишь внешним образом перекрещивается с двумя первыми. На самом же деле она не побочный эпизод, не "вставка" и не ответвление от главного сюжета, а самый настоящий его остов.
2. Своеобразие композиции Что делать?". Роман начинается "вырванной" из середины сценкой - кульминацией: самоубийством на мосту, таинственным исчезновением одного из основных действующих лиц произведения. Центральному же герою романа вопреки литературной традиции отведено в повествовании скромное место, всего-навсего одна глава. А сверх того, повествование то и дело прерывается посторонними эпизодами, теоретическими беседами, снами. А.В. Луначарский, написавший в советское время лучшую работу о беллетристике Чернышевского, заметил: автор "Что делать?" употребил глубоко продуманные композиционные приемы. Это некоторые ситуации (положения), характерные для любовно-авантюрных романов: таинственные происшествия, неожиданные повороты в развитии событий, эффектные столкновения. Все это придает роману Чернышевского многоплановый характер, делает сложной его композицию.
А завершается повествование хорошо зашифрованным эпизодом, занявшим в романе одну неполную страницу, без колебания названную автором главой, - "Перемена декораций". И не случайно здесь предсказывалась победа революции, ради чего и писался роман.
3. Публицистичность и полемичность романа.
Особый интерес представляет образ автора, который в произведении напрямую ведет диалог с читателем. Автор надеется на читателя-друга, единомышленника, который умеет читать между строк, разгадывать недосказанное, разбираться в тонкостях эзоповой речи, и на менее просвещенного, но пытливого читателя, который, заинтересовавшись личной судьбой героев, постепенно войдет в круг размышлений автора.
Публикация романа «Что делать?» в 3, 4 и 5-м номерах «Современника» 1863 года буквально потрясла читающую Россию. Лагерь прямых и скрытых крепостников, реакционная и либеральная пресса приняли роман крайне недоброжелательно. Реакционные «Северная пчела», «Московские ведомости», «Домашняя беседа», славянофильский «День», как и другие издания охранительного толка, разными способами, но с одинаковой степенью неприятия и ненависти обрушились на роман и его автора.
Прогрессивно настроенные круги, особенно молодежь, читали роман с напряженным вниманием и восторгом.
Против клеветнических нападок на «Что делать?» выступили В. Курочкин, Д. Писарев, М. Салтыков-Щедрин, А. Герцен и другие видные деятели русской литературы. «Чернышевский создал произведение в высшей степени оригинальное и чрезвычайно замечательное», - отмечал Д. Писарев. М. Салтыков-Щедрин писал: «...«Что делать?» - роман серьезный, проводящий мысль о необходимости новых жизненных основ» .
Даже враги вынуждены были признать роман явлением незаурядным. Цензор Бекетов, снятый со своего поста за столь грубый просмотр, свидетельствовал: «Поднялся по поводу его содом, когда увидели, что нечто необыкновенное совершается между молодежью обоего пола под впечатлением этого произведения».
Номера «Современника» с романом Чернышевского были строжайше запрещены правительством. Но значительная часть тиража уже разошлась по стране. Сотнями экземпляров «Что делать?» переписывается от руки. Ни одно художественное произведение в России XIX века не имело такого общественного резонанса, не оказывало столь непосредственного воздей-ствия на формирование революционных поколений. Это подчеркивали видные народники П. Кропоткин, П. Ткачев. Об этом эмоционально и взволнованно писал Г. Плеханов: «Кто не читал и не перечитывал этого знаменитого произведения? Кто не увлекался им, кто не становился под его благотворным влиянием чище, лучше, бодрее и смелее? Кого не поражала нравственная чистота главных действующих лиц? Кто после чтения этого романа не задумывался над собственною жизнью, не подвергал строгой проверке своих собственных стремлений и наклонностей? Все мы черпали из него и нравственную силу, и веру в лучшее будущее».
Вскоре после шумного успеха в России роман Чернышевского переводится на английский, французский, немецкий, итальянский и многие другие языки мира, издается и читается широко, вербуя вдали от России все новых и новых волонтеров революционного дела.
Влияние Чернышевского и его романа «Что делать?» признавали такие известные деятели международного освободительного и рабочего движения, как А. Бебель, X. Ботев, Ж. Гед, Г. Димитров, В. Коларов, К. Цеткин. Родоначальники научного коммунизма К. Маркс и Ф. Энгельс высоко ценили революционный и литературный подвиг Николая Гавриловича, называя его великим русским писателем, социалистическим Лессингом.
В чем же секрет неувядающего долголетия книги Н. Г. Чернышевского? Почему каждое новое поколение социалистов и революционеров вновь и вновь видит в романе «Что делать?» «старое, но грозное оружие»? Почему с таким волнением читаем его и мы - люди конца XX века, периода развитого социализма?
Может быть, прежде всего потому, что Н. Г. Чернышевский первым в истории мировой литературы показал, что высокие идеи социализма и просветленная нравственность будущего золотого века - не удел небожителей и сверхчеловеков, а повседневная жизнь вполне понятных, осязаемых «обыкновенных новых людей», которых он увидел в жизни и характеры которых сделал предметом художественного исследования.
Неоспоримой заслугой писателя является естественность того восхождения к высотам человеческого духа и действия - из грязи и неподвижности мещанского мира «старых людей», - которое он заставляет шаг за шагом пройти читателя-друга вместе со своей героиней Верочкой Розальской - Верой Павловной Лопуховой-Кирсановой.
Вспомним самое начало его неожиданного «Предисловия», дерзко вторгшегося в полудетективное начало романа: «Содержание повести - любовь, главное лицо - женщина...
I. Это правда, - говорю я», - утверждает автор.
Да, это правда! Роман «Что делать?» книга о любви людей и о любви к людям, которая неизбежно приходит, которая должна утвердиться на земле.
Любовь Веры Павловны к «новому человеку» Лопухову постепенно привела ее к мысли о том, что «всем людям надобно быть счастливыми, и что надобно помогать этому скорее прийти... это одно и натурально, одно и по-человечески...» Н. Г. Чернышевский был глубоко убежден, что в среде «новых людей», главными чертами которых он считал деятельность, человеческую порядочность, отвагу и уверенность в достижении раз избранной высокой цели, этика социализма и революции может и должна вырастать из взаимоотношений в любви, в семье, в кругу соратников, единомышленников.
Свидетельства этого убеждения он оставил нам не только в романе, мастерски показав в нем развитие и обогащение (от частного к общему) живого чувства Веры Павловны. В одном из писем сыновьям из сибирского далека уже много лет спустя он писал: «Никто не может думать о миллионах, десятках, сотнях миллионов людей так хорошо, как следовало бы. И вы не в силах. Но все-таки часть разумных мыслей, внушенных вам любовью к вашему отцу, неизбежно расширяется и на множество, множество других людей. И хоть немножко переносятся эти мысли и на понятие «человек» - на всех, на всех людей».
Многие страницы романа - подлинный гимн любви «новых людей», которая есть результат и венец нравственного развития человечества. Только реальное равноправие любящих, только их совместное служение прекрасной цели поможет войти в царство «Светлой красавицы» - то есть в царство такой Любви, которая стократ превосходит любовь времен Астарты, Афродиты, царицы Непорочности.
Этими страницами зачитывались многие в России и за рубежом. О них с восторгом писал, например, И. Е. Репин в книге воспоминаний «Далекое близкое». Их выделял из всего романа Август Бебель, «...жемчужиной среди всех эпизодов представляется мне сравнительная характеристика любви в различные исторические эпохи... Это сравнение, пожалуй, лучшее, что XIX век до сих пор сказал о любви», - подчеркивал он.
Правда и то, что, являясь романом о любви, «Что делать?» - книга о революции, о ее нравственных началах, о путях достижения лучшего будущего для человечества. Всем строем своего произведения, конкретной жизни конкретных его героев Чернышевский показывал, что прекрасное будущее не может прийти самотеком, что за него нужна упорная и долгая борьба. Темные силы зла, которые так конкретизированно «очеловечены» в персонажах «старых людей» - от Марьи Алексеевны, Сторешникова и многоликого в своей мерзостной пошлости «проницательного читателя» до едва обозначенных гонителей мастерской Веры Павловны, за коими угадываются полицейские чины, запретительство, тюрьмы и весь накопленный веками арсенал насилия, - вовсе не собираются добровольно уступать дорогу будущему.
Мир, враждебный подлинной нравственности и любви, должен быть сметен весенним половодьем революционного обновления, которого надо ожидать, но которое необходимо деятельно готовить. Именно для этого выдвигается жизнью и открывается читателю Чернышевским «особенный человек». Создание образа Рахметова - профессионального революционера, конспиратора, глашатая, а возможно, и вождя будущего народного восстания, - писательский подвиг Николая Гавриловича. Искусство романиста и высоты «эзоповских возможностей» автора, умевшего и в подцензурных условиях «воспитывать настоящих революционеров», позволили ему сказать о Рахметове много больше, чем сказано в главке «Особенный человек».
Однажды найденный и разбуженный к новой жизни Кирсановым, Рахметов активно влияет на внутренний мир всех главных героев: Лопухова, Кирсанова, Веры Павловны, их друзей. Он - катализатор и внутренняя пружина их поступков, как, впрочем, внутренняя пружина и самого романа. Этого не видит и не может видеть «проницательный читатель». Но читателя-единомышленника автор постоянно приглашает принять участие в этой внесюжетной линии романа.
Рахметов действительно человек особенный, из тех немногих, которые, по словам автора, «соль соли земли», «двигатели двигателей». Он - рыцарь задуманного, рыцарь той Светлой красавицы, что является в прекрасных грезах Веры Павловны. Но как бы ни отличал автор Рахметова от других своих любимых героев, он все же не разделяет их непроходимой про-пастью. А временами дает понять, что при определенных обстоятельствах «обыкновенные порядочные люди» могут переплавляться в людей «особенных». Такое бывало и во времена Чернышевского, а еще более встречаем мы примеров в последующий нашей истории, когда скромные солдаты революции становились ее подлинными рыцарями, вождями миллионных мисс»
О знаменитых снах Веры Павловны, о ретроспективных аллегориях и прозрениях будущего в них за время существования романа написаны тома. Едва ли нужны дополнительные их толкования. Конечно, конкретные картины социалистического далека, своеобразной утопии, нарисованной смелой кистью автора «Что делать?», кажутся нам сегодня наивными, но на читателя прошлого века они производили сильное впечатление. Кстати сказать, сам Н. Г. Чернышевский скептически относился к возможности «отчетливым образом описать для других или хотя бы представить самому себе иное общественное устройство, которое имело бы своим основанием идеал более высокий».
Но и сегодняшнего читателя романа не может не увлечь та трепетная вера, та неизбывная убежденность, тот исторический оптимизм, с которыми более ста двадцати лет назад смотрел в будущее своего народа и человечества узник из «одиннадцатого нумера» Петропавловской крепости. Не дожидаясь приговора, что готовил ему мир самодержавия и крепостничества, мир «старых людей», уже обреченных историей, Н. Г. Чернышевский сам произнес этому миру свой приговор, пророчески провозгласив неотвратимость наступления мира социализма и труда.
Чернышевский закончил «Что делать?» незадолго до своего 35-летия. Он пришел в литературу человеком всесторонней эрудиции, твердого материалистического мировоззрения, серьезного жизненного опыта и почти невероятных познаний в области филологии. Николай Гаврилович сознавал это сам. В одном из вариантов предисловия к роману «Повести в повести», написанном вскоре после издания «Что делать?», он говорит: «Я столько вдумывался в жизнь, столько читал и обдумывал прочтенное, что мне уже довольно и небольшого поэтического таланта для того, чтобы быть замечательным поэтом». Едва ли надо приводить здесь другие рассуждения о возможном месте его в литературе как романиста. Они, как хорошо помнит читатель «Что делать?», полны иронической самокритики, но, по большому счету, в них есть сдержанная оценка своих возможностей, без самоуничижения.
Конечно, громадный талант Чернышевского-беллетриста не смог раскрыться в полную силу. Тяжкий пресс цензуры и запрет даже на самое его имя от 1863 года почти до революции 1905-го - одно из наиболее подлых преступлений царизма перед русским народом и мировой литературой. Читатель XIX века практически так и не узнал ни одного нового произведения заживо похороненного писателя. Однако «Что делать?», несравненная литературная судьба первого романа Н. Г. Чернышевского, дает убедительное представление о размахе и глубине беллетристического его дарования.
Общепризнанно в советском литературоведении заметное влияние романа Чернышевского на дальнейшую судьбу русской литературы. Оно прослежено даже в творчестве таких выдающихся художников, как JI. Толстой, Ф. Достоевский, Н. Лесков, которые не смогли избежать силы воздействия многих идей «Что делать?», - даже когда строили некоторые свои произведения с учетом их неприятия или прямой полемики с ними.
Книга Чернышевского «Что делать?» принесла в литературу не только необъятный мир идей, не только новый жанр интеллектуального романа. Многое вобрав в себя из неисчислимых сокровищ литературного арсенала, автор обогатил их, переработал силой своего таланта, а подчас сам сделал открытия как в области содержания, так и в смысле оснащенности литературными приемами, сюжетными ходами, раскованностью видимого авторского участия в самой ткани, архитектонике произведения.
Исследователи справедливо отмечают, например, что истоки такого литературного приема, как сны Веры Павловны, надо усматривать в радищевской Прямовзоре из главы «Спасская полость» знаменитого «Путешествия...». «Сестра своих сестер и невеста своих женихов» - талантливое продолжение образа той, которая, по воле Александра Радищева, снимала бельма с глаз, по видящих реальности подлинной жизни. Конечно, Чернышевский учитывал опыт «Евгения Онегина» и «Мертвых душ», когда смело вводил в роман не просто отдельные авторские отступления, лирические размышления, а самого автора но плоти, характере, силе сарказма или уважения к многоликому читателю, который сам оказывается нередко героем и участником повествования.
Л н способности Чернышевского к созданию зримых, «культурно-осязаемых типов «старых людей» - таких, как родители Верочки, или безнадежно тупой Сторешников с глупой, погрязшей в сословных тенетах maman, или чудовищно раздувшийся вельможный паук Чаплин из «Пролога», - разве не видим мы дарования щедринской или свифтовской силы?
В свете сказанного кажутся действительно нелепыми опровергнутые теперь более чем вековой жизнью «Что делать?», возникшие еще в первой схватке вокруг романа рассуждения
о его малохудожественности. К сожалению, эта подлая версия оказалась живучей. Видимо, не зря так долго потрудились вокруг нее недруги революционной литературы.
Весьма показательно, что гремевшие некогда споры вокруг творчества Н. Г. Чернышевского, вокруг романа «Что делать?» не отошли в область архивного литературоведения. То затихая, то разгораясь вновь, они не прекращались ни в годы, предшествовавшие Великому Октябрю, ни в середине двадцатого века, ни в наши дни. Страшась воздействия революционного романа на читающую публику, желая во что бы то ни стало приуменьшить человеческий подвиг его автора, буржуазные идеологи всех мастей, от русских белоэмигрантов до их сегодняшних идейных последователей - литературоведов-советологов, и по сию пору, как с живым, продолжают воевать с Чернышевским.
В этом смысле немалый интерес представляет картина «изучения» творчества Чернышевского в США. Некоторое оживление, наметившееся в исследовании русской революционной мысли в годы второй мировой войны и первые послевоенные годы, сменилось затишьем. Долгое время имя Чернышевского лишь изредка появлялось на страницах американских литературоведческих изданий. В 60-70-е годы в силу целого ряда причин: обострения социальных противоречий, кризисных явлений в экономике, роста антивоенных настроений в США, успехов мирных инициатив СССР, поворота к международной разрядке - оживился и стал нарастать интерес к нашей стране и ее истории. Определенные интеллектуальные круги в США стремились другими глазами взглянуть на «русский вопрос» и его истоки. Именно в это время возросло внимание американских исследователей к русским революционным демократам, и особенно к Чернышевскому.
Новые процессы в общественно-политической и интеллектуальной атмосфере тех лет в немалой степени проявились, например, в серьезной работе Ф. Б. Рэндолла - первой американской монографии о Чернышевском, вышедшей в свет в 1967 году. По собственному заявлению автора, он ставил задачу открыть для западного читателя новое имя в русской литературе XIX века. Он считает, и с этим трудно не согласиться, что прежние работы его коллег не давали даже приблизительного представления о подлинных масштабах и значимости Чернышевского в истории литературы и общественной мысли России.
Рэндолл весьма убедительно показывает читателю стереотипы-«мифы», сложившиеся в американской и вообще в западной литературе о Чернышевском. Один из них - «миф» о Чернышевском как о примитивном утилитаристе в области эстетики и морали. Другой «миф» - о русском мыслителе как о некритическом популяризаторе грубых вульгарно-материали-стических теорий, заимствованных с Запада. Третий «миф» -
о Чернышевском как о скучном, тяжеловесном писателе, якобы не представляющем интереса для современного читателя. Все эти «мифы» Рэндолл считает порождением некомпетентности, научной недобросовестности и даже невежества ученых специалистов, из которых, по его мнению, лишь каждый второй с грехом пополам прочел «Что делать?» и от силы один из двадцати дал себе труд познакомиться с другими произведениями русского автора.
Что ж, оценка суровая, но, пожалуй, не лишенная оснований. Рэндолл показал завидное знакомство не только с произведениями Н. Г. Чернышевского, но и с мировой (в том числе и советской) литературой по этим вопросам. Для него чтение Чернышевского - романа «Что делать?» и других произведений - совсем не скучное занятие. Оно доставляет «удовольствие и подлинное наслаждение». По его мнению, Чернышевский - остроумный полемист, обладающий исключительными достоинствами стиля, цельностью, единством формы и содер-жания. Американского исследователя покоряет высокая степень убедительности произведений Чернышевского, его вера в светлое будущее человечества, в правоту своих взглядов. Он С откровенной грустью и сожалением признается при этом, что такие качества отсутствуют у идеологов современного западного мира.
Отмечая несомненные заслуги и личное мужество Рэндолла, взвалившего на себя нелегкий груз «реабилитации» Чернышевского перед американским читателем, следует сказать, что эта роль не всегда им выдерживается. Слишком тяжелым окапывается груз буржуазных «мифов». Автор -сам подчас занимается мифотворчеством, обвиняя то советских исследователей, то самого Чернышевского в разного рода грехах. Нет в книге недостатка в противоречивых аргументах, свидетельствах влияния стереотипов западной пропаганды и буржуазного мышления, но все же появление такой монографии - несомненный шаг американского ученого по пути постижения подлинного Чернышевского, по пути конструктивности и научной добросовестности.
Продолжением обозначившейся тенденции серьезного интереса к жизни и творчеству Чернышевского в американской научной литературе следует считать монографию профессора Уильяма Вёрлина «Чернышевский - человек й журналист», вышедшую в и ада пи и Гарвардского университета в 1971 году. И ной автор свободно оперирует и произведениями самого Чернышевского, и литературой о нем своих предшественников па Западе, и обширным рядом имен советских исследователей. В книге немало верных выводов и наблюдений о лич-ности, философских, экономических взглядах Чернышевского. По в оценке его эстетики и литературных позиций Вёрлин остается в тенетах расхожих буржуазных представлений. Он не смог понять диалектическую глубину эстетических взглядов великого демократа, довольно примитивно оценивается им и роман «Что делать?». По мнению Вёрлина, Чернышевский «на-солил свой роман героями, воплощающими абстрактные пороки и добродетели». Но автор не отрицает широкой популярности романа и того факта, что «новые люди» были восприняты рус-ской молодежью как пример для подражания, а Рахметов на долгие годы сделался «образцом профессионального революционера».
Однако даже робкие поползновения к правде и объективности в вопросах изучения русской литературы и истории общественной мысли встревожили блюстителей «правоверных» буржуазных нравов от науки. Советологи всех мастей попытались «отыграть назад». Необычная книга Рэндолла не прошла незамеченной. В первой же рецензии некоего Ч. А. Мозера она была раскритикована за разрыв с «общепринятыми» концепциями. Н. Г. Перейра сначала в статьях, а потом и в специальной монографии поспешил не только восстановить прежние «мифы», но и пойти дальше других в своих клеветнических обвинениях в адрес Чернышевского.
В 1975 году в войну против Чернышевского включились новые имена. Среди них особо «отличился» профессор Колумбийского (Нью-Йорк) университета Руфус Мэтьюсон. Он вы-ступил с пасквильной книгой под названием «Положительный герой в русской литературе»2. Одна из многочисленных глав, озаглавленная «Соль соли земли», специально посвящена Чер-нышевскому, его эстетике и литературной практике. Николаю Гавриловичу прямо предъявляется обвинение (которое эстетствующему профессору почему-то кажется ужасным), что «он создал последовательную и целостную доктрину литературы на службу обществу» и тем самым стал теоретическим провозвестником столь ненавистной Мэтьюсону советской литературы. «Полный объем его (Чернышевского.- Ю. М.) влияния на советскую мысль еще должен быть оценен», - угрожающе предупреждает воинственный профессор. Ведь положительный герой советской литературы «согласен на всевозможные ограничения своих жизненных потребностей, чтобы стать, как Рахметов у Чернышевского, инструментом истории».
Для буржуазного исследователя самая мысль о том, что искусство есть отражение жизненной реальности, кажется кощунственной. Чего только не приписывает Чернышевскому этот буржуазный мещанин: и то, что он «полностью отрицает творческие функции художника», и то, что написал «Что делать?» с «радикальной утилитаристской позиции», и то, что «отрицает художественное воображение», и, наконец, даже то, что предвидел советские пятилетки.
«Что делать?» вызывает буквально патологическую ненависть Мэтьюсона, поскольку роман есть реализация эстетических принципов, развитых Чернышевским в его диссертации. Он видит в романе множество грехов и даже готов простить и неопытность автора, и якобы его безразличие к литературным традициям, но не может простить самое для него страшное - «ошибки, происходящие от основных доктрин радикальной литературы, сформулированных тогда и действующих еще и теперь». Мэтьюсон «критикует» Чернышевского именно с позиций буржуа, напуганного возможностью организованной борьбы трудящихся за свое будущее. Его явно не устраивает призыв автора «Что делать?» к читателю - видеть лучшее будущее и бороться за него. Он пытается отвергнуть замечательный роман, осудить его именно за его действенность, за его революционный смысл.
Читая и думая об этом сегодня, нельзя не удивляться тому, как же дальновиден был Чернышевский, когда 14 декабря 1862 года задумывал произведение, несущее интеллекту-альный заряд такой взрывчатой силы, против которого и по сей день столь безуспешно машут руками идеологические защитники уходящего мира «старых людей».
Более века активной работы романа Чернышевского «Что делать?» на светлой ниве борьбы за социализм еще ярче показывает несомненную правоту В. И. Ленина, так высоко ставившего самого Чернышевского, художественные и идейно- политические достоинства его романа «Что делать?». Уже в послевоенные годы из книги воспоминаний бывшего меньшевика Н. Валентинова «Встречи с Лениным» стали известны дополнительные материалы об этом. Характерен такой штрих. Когда в 1904 году во время беседы Ленина с Воровским и Валентиновым последний стал охаивать роман «Что делать?», Владимир Ильич горячо вступился за Чернышевского. «Отдаете ли вы себе отчет, что говорите? - бросил он мне.- Как в голову может прийти чудовищная, нелепая мысль называть примитивным, бездарным произведение Чернышевского, самого большого и талантливого представителя социализма до Маркса?.. Я заявляю: недопустимо называть примитивным и бездарным «Что делать?». Под его влиянием сотни людей делались революционерами. Могло ли это быть, если бы Чернышевский писал бездарно и примитивно? Он, например, увлек моего брата, он увлек и меня. Он меня всего глубоко перепахал. Когда вы читали «Что делать?»? Его бесполезно читать, если молоко на губах не обсохло. Роман Чернышевского слишком сложен, полон мыслей, чтобы его понять и оценить в раннем возрасте. Я сам попробовал его читать, кажется, в 14 лет. Это было никуда негодное, поверхностное чтение. А вот после казни брата, зная, что роман Чернышевского был одним из самых любимых его произведений, я взялся уже за настоящее чтение и просидел над ним не несколько дней, а недель, Только тогда я понял глубину. Это вещь, которая дает заряд на всю жизнь».
В 1928 году во время празднования 100-летия со дня рождения Чернышевского А. В. Луначарский с немалой иронией говорил: «К Чернышевскому установилось такое отношение: художник он, конечно, слабенький; беллетристические его произведения - нечто вроде басни, в них важна мораль...» Луначарский высмеял подобные рассуждения, показал их поверхностность и полную несостоятельность, он подчеркивал, что в целях коммунистического воспитания молодежи принципиально важно знакомить ее с романами Чернышевского. Он призывал литературоведческую науку глубже исследовать эти произведения и справедливо полагал, что изучение опыта великого демократа способно помочь развитию молодой советской литературы. С тех пор прошло более полувека. Многое изменилось в наших представлениях о Чернышевском, многое мы узнали о нем и его творчестве. Но выводы и советы Луначарского о значении человеческого и литературного подвига II. Г. Чернышевского, о важности распространения его книг для нашей жизни и литературы представляются весьма актуальными и сегодня.
В октябре 1862 года, в период рождения замысла «Что делать?», Николай Гаврилович написал Ольге Сократовне такие гордые и пророческие строки: «...наша с тобой жизнь принадлежит истории; пройдут сотни лет, а наши имена все еще будут милы людям; и будут вспоминать о нас с благодарностью, когда уже забудут почти всех, кто жил в одно время с нами. Так надобно же нам не уронить себя со стороны бодрости характера перед людьми, которые будут изучать нашу жизнь» .
И Чернышевский не уронил себя ни во время гражданской казни, ни в Нерчинских рудниках, ни в чудовищной вилюйской ссылке. Более чем тремя годами крепости, каторги, ссылки за каждый год работы в «Современнике» мстил царизм своему опасному врагу. Но непреклонной была его воля. Когда в 1874 году посулами близкой свободы власти попытались склонить измученного узника к подаче на «высочайшее имя» просьбы о помиловании, последовал краткий и твердый ответ: «Читал. От подачи прошения отказываюсь. Николай Чернышевский».
«Облегчение» произошло лишь в 1883 году, когда почти им-под Полярного круга Чернышевский был тайно переведен в полупустынное пекло тогдашней Астрахани. В конце июня 1889 года после длительных хлопот семьи Чернышевский переезжает в Саратов. Прекрасной, но короткой была встреча с родными. Здоровье великого борца и мученика было подорвано. 29 октября 1889 года Чернышевского не стало.
Полтора столетия прошло с того дня, как в скромном саратовском домике, на высоком берегу Волги родился великий демократ и писатель. Изменилась жизнь на берегах его любимой реки, круто повернул историю России ветер предсказанной им революционной бури. Уже более трети человечества и дот по пути строительства нового, социалистического мира. Руководствуясь правдой Владимира Ильича Ленина, прогрессивные люди мира знают сегодня, что делать, чтобы спасти и украсить планету Земля. И во всем этом - немалая доля труда, таланта, мужества и поры Николая Чернышевского, который любил людей и хотел им счастья.
Назад .Полезный материал по теме
Роман Николая Чернышевского “Что делать?” современники восприняли неоднозначно. Одни считали его “мерзостью”, другие - “прелестью”. Это связано со сложной композицией, попытками спрятать основную мысль за снами главной героини и любовным треугольником и, наконец, с особенностями языкового оформления. Тем не менее, роман оказал серьезное влияние на русское общество ХIX века. Школьники изучают его в 10 классе. Предлагаем краткий анализ произведения “Что делать?”, который поможет качественно подготовиться к урокам и к ЕГЭ.
Краткий анализ
История создания - Н. Чернышевский создал роман, когда пребывал в Петропавловской крепости. Писателя арестовали за радикальные идеи. Произведение задумывалось как ответ на “Отцы и дети” Тургенева, поэтому между образами Евгения Базарова и Рахметова есть определенное сходство.
Тема – В произведении можно выделить две главные темы - любви и жизни в новом обществе, построенном на основе законов труда и равноправия.
Композиция - Структура произведения имеет особенности. Сквозные линии романа - жизнь Веры Павловны, судьбы Лопухова и Кирсанова. Главную роль в этих сюжетных линиях играют любовные перипетии. С реальностью тесно переплетаются сны Веры Павловны. При помощи них автор зашифровал социально-политические мотивы.
Жанр – Роман, в котором можно заметить черты нескольких жанровых разновидностей - романа-утопии, социально-политического, любовного и философского романов.
Направление – Реализм.
История создания
Над анализированным произведением писатель работал несколько месяцев: с декабря 1862 г. до апреля 1863 г. В то время он пребывал под арестом в Петропавловской крепости. Заключили его за радикальные взгляды. Роман задумывалось как ответ на “Отцы и дети” Тургенева, поэтому между образами Евгения Базарова и Рахметова есть определенное сходство.
Работая над романом, Н. Чернышевский понимал, что цензура не допустит его к печати, если заметит острый политический подтекст. Чтобы обмануть контролирующие органы, писатель прибегнул к художественным приемам: обрамил социальные мотивы любовным контекстом, ввел в сюжет сны. Ему удалось напечатать свое произведение в “Современнике”, но вскоре власти запретили не только распространять роман, но даже подражать ему. Разрешили опубликовать произведение Чернышевского “Что делать?” только в 1905 г.
Тема
В романе отобразились мотивы, характерные для русской литературы XIX века. Их писатель реализовал в неординарном, запутанном сюжете. Он подал ситуации, которые должны подталкивают читателя к самостоятельным выводам.
Н. Чернышевский раскрыл несколько тем , среди которых выделяются следующие: любовь, которая питается общими интересами, взаимоуважением; мечты о новой жизни. Указанные темы тесно переплетаются между собой и определяют проблемы “Что делать?”: брак без любви, дружба, равноправие мужчин и женщин, роль труда в человеческой жизни.
Значительная часть романа посвящена жизни Веры Павловны. Мать героини хотела выдать ее замуж за богатого мужчину. Выгодной партией она считала хозяйского сына. Мать даже не думала о том, что это ловелас, с которым ее дочь не обретет счастья. От неудачного замужества Верочку спас студент-медик Дмитрий Лопухов. Между молодыми людьми возникло нежное чувство, и они поженились. Вера стала владелицей швейной мастерской. Однако она не использовала наемный труд. Героиня сделала девушек, работавших у нее, совладелицами, доходы они делили поровну. В рассказе о мастерской Веры Павловны автор воплотил идею о равноправном труде.
Брак с Лопуховым вскоре распался: Верочка влюбилась в друга мужа, Кирсанова. Чтобы развязать любовный узел, Лопухов решил застрелиться. Оказывается, это он оставил записку, о которой шла речь в начале романа. В послании он заявил, что никто не виноват в его смерти, и Вера Павловна спокойно обвенчалась с Кирсановым.
Супружеская пара зажила счастливо. Вера Павловна была увлечена своим любимым делом - швейными мастерскими, начала изучать медицину, а муж всячески помогал ей. В описаниях семейной жизни этих людей проявляется идея равноправия мужчин и женщин. В конце романа узнаем, что Лопухов жив. Теперь взял фамилию Бьюмонт и женился на Полозовой Екатерине Васильевне. Семьи Кирсановых и Бюмонт начинают дружить и распространять идеи “новой” жизни.
Композиция
В “Что делать?” анализ следует дополнить характеристикой композиции. Особенности формальной и смысловой организации текста позволяют автору раскрыть несколько тем, завуалировать запретные мотивы. На первый взгляд, главную роль в романе играют любовные перипетии. На самом деле, они являются маской, скрывающей социально-политические проблемы . Для раскрытия последних автор использовал описание снов Веры Павловны.
Составляющие сюжета размещены непоследовательно: автор подает событие из развития действий перед экспозицией, и только потом сюжетные элементы выстраиваются в логическую цепочку. И в начале, и в конце романа появляется образ Лопухова. Так, создается своеобразное обрамление.
Главные герои
Жанр
Жанр произведения - роман, так как в нем есть несколько сюжетных линий, а центральная проблема остается открытой. Произведению присущ жанровый синкретизм: в нем переплелись черты любовного, философского, социально-политического романов и утопии. Направление произведения - реализм.
Тест по произведению
Рейтинг анализа
Средняя оценка: 4.1 . Всего получено оценок: 72.
Высший этический закон для Чернышевского и его любимых героев прост. Счастье для одного невозможно, если оно построено на несчастье другого. Так возникает понятие о разумном эгоизме, о расчете выгод: надо сделать так, чтобы счастливы и свободны были все люди. Свою личную выгоду герои романа видят в борьбе за счастье всего народа. Этими же благородными принципами они руководствуются и тогда, когда стремятся по-новому осмыслить ту сложную ситуацию, которая возникла в их личной жизни. По Чернышевскому, отношение людей в любви, в семье есть проверка, испытание их общественной зрелости, стойкости, принципиальности, готовности бороться за права человека уже в более широкой сфере. И вполне закономерно, что тема любви в романе прямо приводит к четвертому сну Веры Павловны, где речь идет о будущем торжестве коммунизма. Для Чернышевского коммунизм – это не просто дворец из чугуна и стекла, алюминиевая мебель, машины, которые почти все делают за человека. Это и новый характер человеческих взаимоотношений, и в частности, новый характер любви.
По многочисленным воспоминаниям современников известно, что роман с необыкновенным воодушевлением был встречен передовой молодежью, которая восприняла его как «откровение и программу». Чернышевский создавал свой роман, руководствуясь теми основными эстетическими принципами, которые были сформулированы в его знаменитой диссертации. Однако нельзя забывать, что эстетические воззрения Чернышевского не оставались неизменными. Они уточнялись в процессе его литературно-критической деятельности. Опыт непосредственной работы над художественным произведением, в свою очередь, заставил его пересмотреть или переосмыслить некоторые представления, упрощенность или неясность которых он ощутил уже не с позиций теоретика, а с точки зрения практика.
Система образов в романс. Обыкновенные люди и особенный человек. Новаторство Чернышевского-писателя проявилось прежде всего в создании образов представителей революцион -но-демократического лагеря. К их числу относятся Лопухов, Кирсанов, Вера Павловна. Это, по характеристике автора, новые люди – «добрые и сильные, знающие и умеющие».
Таким образом, для самого Чернышевского «Что делать?» – это роман, полноценное литературное произведение, связанное с определенными традициями в русской и мировой литературе (Дидро, Монтескье, Вольтер, Жорж Санд, Герцен) и полемически противопоставленное теории и практике враждебной эстетической школы. И в самом тексте романа Чернышевский настойчиво утверждает свое понимание принципов художественности. Спор с проницательным читателем был необходим автору для дискредитации чуждых ему эстетических теорий, ибо проницательный читатель не просто воплощает обывательское мировоззрение, но принадлежит к лагерю «чистых эстетиков», выражает их устоявшиеся понятия и представления.
Формы и приемы психологического анализа в романе «Что делать?» также внутренне полемичны. Автор и его герои не только действуют, но прежде всего и мыслят по законам разума. Просветительский рационализм приобретает у Чернышевского новый характер, он становится эстетической категорией. Самые сложные чувства героев всегда поддаются рациональному истолкованию. У них нет никакого душевного надрыва, мучительных колебаний. Они обладают таким нравственным здоровьем, такой жизненной устойчивостью, таким оптимизмом, которые не встречались до сих пор в русской литературе. Ясность и разумность чувств, переживаемых героями «Что делать?», контрастируют с иррациональностью внутреннего мира героев Достоевского.
Появление на страницах «Современника» романа Чернышевского, находившегося тогда в Петропавловской крепости, было событием громадной важности как в плане общественно-политическом, так и литературном. На всю Россию прозвучало пламенное слово писателя, призывавшего к борьбе за будущее социалистическое общество, за новую жизнь, построенную на началах разума, за подлинно человеческие взаимоотношения между людьми, за новый революционный гуманизм.
Однако в процессе работы Чернышевский приходит к выводу, что у него есть необходимые данные для создания именно художественного произведения – романа, а не мемуарного, документального повествования «из жизни» добрых знакомых автора. Спустя несколько месяцев после окончания «Что делать?» Чернышевский подводил итоги своим размышлениям о художественном своеобразии первого своего романа: «…Когда я писал «Что делать?», во мне стала являться мысль: очень может быть, что у меня есть некоторая сила творчества. Я видел, что я не изображаю своих знакомых, не копирую,- что мои лица столь же вымышленные лица, как лица Гоголя…». Эти соображения Чернышевского чрезвычайно важны не только как автохарактеристика егр собственного романа. Они имеют и теоретическое значение, помогая, в частности, судить об определенной эволюции в эстетических взглядах автора. Теперь он осознает художественную природу своего произведения, указывая на проявившуюся в нем творческую фантазию.
Различие между особенным человеком и обыкновенными «новыми людьми» в романе является не абсолютным, а относительным. Герои произведения могут подняться на ступеньку выше – и движению этому нет конца. В этом суть сюжетного развития: жизнь не стоит на месте, она развивается, вместе с ней растут и любимые герои автора. Разрыв со старым миром был когда-то для них принципиально важным и необходимым. Теперь сама действительность ставит перед ними новые задачи. Сюжет семейно-бытовой закономерно перерастает в общественно-политический. Поэтому Чернышевский не заканчивает роман картиной безмятежного счастья героев. Появляется новый персонаж – дама в трауре с ее трагической судьбой. Таким образом, в сюжете, в системе образов была передана автором концепция закономерностей исторического развития русской жизни тех лет. Герои идут в революцию, хотя это предвещает не только радость, но и печаль, возможно, даже траур, не только победу, но и временные поражения.
«Что делать?» – роман-проповедь, обращенный к массе читателей. Еще в статье «Русский человек» Чернышевский прямо требовал: «Что мне теперь делать,- пусть скажет каждый из вас». Что делать? – это тот самый жизненный вопрос, который стал заглавием романа. Когда? Теперь, немедленно, сейчас же. И решить этот вопрос должен каждый, понимая свою личную ответственность за все, что совершается вокруг. В этих словах, которые Чернышевский написал еще в 1857 г., заключено зерно его романа.
Роман «Что делать?» полемичен по отношению ко многим явлениям современной ему русской литературы. В науке считается установленным, что он частично был задуман как своеобразный ответ на роман Тургенева «Отцы и дети». Можно добавить, что Чернышевский сознательно отталкивался и от творческого опыта Гончарова (который, в свою очередь, не принимал художест венный метод Чернышевского). Мир Гончарова по преимуществу статичен, мир Чернышевского, напротив, динамичен. Воспроизведение жизни в ее движении, развитии прямо вытекает из главной особенности романа «Что делать?» – могущества мысли.
Образы «новых людей» у Чернышевского даны в развитии. Наиболее отчетливо это структурное своеобразие произведения проявляется черезобраз Рахметова, которого автор называет особенным человеком. Это профессиональный революционер, сознательно отдавший свою жизнь служению великому делу освобождения народа от векового угнетения.
Роман «Что делать? » был написан в рекордно короткий срок, менее чем за 4 месяца, и опубликован в весенних номерах журнала «Современник» за 1863 год. Он появился в разгар полемики, развернувшейся вокруг романа И. С. Тургенева «Отцы и дети». Свое произведение, имеющее очень значимый подзаголовок «Из рассказов о новых людях», Чернышевский задумал как прямой ответ Тургеневу от лица «молодого поколения». Одновременно в романе «Что делать? » нашла свое реальное воплощение эстетическая теория Чернышевского. Потому можно считать, что было создано произведение искусства, которое должно было послужить своеобразным инструментом для «переделки» действительности.
«Я ученый... Я один из тех мыслителей, которые держатся научной точки зрения», — заметил однажды Чернышевский. С этой точки зрения, «ученого», а не художника он предлагал в своем романе модель идеального жизнеустройства. Он словно и не утруждает себя поисками оригинального сюжета, а едва ли не напрямую заимствует его у Жорж Санд. Хотя под пером Чернышевского события в романе приобрели достаточную замысловатость.
Некая столичная барышня не хочет выходить замуж за богатого человека и готова идти наперекор воле своей матери. От ненавистного брака девушку спасает студент-медик Лопухов, учитель ее младшего брата. Но спасает ее достаточно оригинальным образом: сначала «развивает ее», давая читать соответствующие книги, а потом сочетается с ней фиктивным браком. В основе их совместной жизни — свобода, равенство и независимость супругов, проявляющиеся во всем: в укладе дома, в ведении хозяйства, в занятиях супругов. Так, Лопухов служит управляющим на заводе, а Вера Павловна создает швейную мастерскую «на паях» с работницами и устраивает для них жилищную коммуну. Здесь сюжет делает крутой поворот: главная героиня влюбляется в лучшего друга своего мужа, медика Кирсанова. Кирсанов, в свою очередь, «спасает» проститутку Настю Крюкову, которая вскоре умирает от чахотки. Поняв, что он стоит на пути двух любящих людей, Лопухов «уходит со сцены». Все «препятствия» оказываются устранены, Кирсанов и Вера Павловна сочетаются законным браком. По ходу развития действия становится понятным, что самоубийство Лопухова было мнимым, герой уехал в Америку, и в конце концов он появляется вновь, но уже под именем Бьюмонта. Вернувшись в Россию, он женится на богатой дворянке Кате Полозовой, которую спас от смерти Кирсанов. Две счастливые пары заводят общее хозяйство и продолжают жить в полнейшем согласии друг с другом.
Однако читателей привлекли в романе не оригинальные перипетии сюжета или какие-либо другие художественные достоинства: они увидели в нем другое — конкретную программу своей деятельности. Если демократически настроенная молодежь приняла роман как руководство к действию, то официальные круги увидели в нем угрозу существующему общественному устройству. Цензор, который оценивал роман уже по выходе в свет (о том, как удалось его опубликовать, можно написать отдельный роман) писал: «...какое извращение идеи супружества... разрушает и идею семьи, и основы гражданственности, то и другое прямо противно коренным началам религии, нравственности и общественного порядка». Однако цензор не заметил главного: автор не столько разрушал, сколько создавал новую модель поведения, новую модель экономики, новую модель жизни.
Рассказывая об устройстве мастерских Веры Павловны, он воплощал совершенно иные отношения между хозяином и работниками, которые равны в своих правах. В описании Чернышевского жизнь в мастерской и коммуне при ней выглядит настолько привлекательно, что в Петербурге тотчас же возникли подобные сообщества. Просуществовали они недолго: их члены оказались не готовы к тому, чтобы обустроить свою жизнь на новых нравственных началах, о которых, кстати, тоже немало говорится в произведении. Эти «новые начала» можно трактовать как новую мораль новых людей, как новую веру. Их жизнь, мысли и чувства, их отношения между собой решительно не совпадают с теми формами, которые сложились в «старом мире» и порождены неравенством, недостатком «разумных» начал в общественных и семейно-бытовых отношениях. И новые люди — Лопухов, Кирсанов, Вера Павловна, Мерцаловы — стремятся преодолеть эти старые формы и строят свою жизнь по-другому. В ее основе — труд, уважение свободы и чувств друг друга, истинное равенство между мужчиной и женщиной, т. е. то, что, по мысли автора, естественно для человеческой природы, потому что разумно.
В книге под пером Чернышевского рождается знаменитая теория «разумного эгоизма», теория выгоды, которую извлекает для себя человек, совершая добрые поступки. Но эта теория доступна только «развитым натурам», поэтому так много места уделено в романе «развитию», т. е. воспитанию, формированию новой личности, в терминологии Чернышевского — «выходу из подвала». И внимательный читатель увидит пути этого «выхода». Следуй им — и ты станешь другим человеком, и тебе откроется другой мир. А если ты займешься самовоспитанием, то тогда тебе откроются новые горизонты и ты повторишь путь Рахметова, станешь особенным человеком. Вот сокровенная, хотя и утопическая программа, нашедшая свое воплощение в художественном тексте.
Чернышевский считал, что путь к светлому и прекрасному будущему лежит через революцию. Так, на вопрос, вынесенный в заглавие романа: «Что делать?», читатель получал предельно прямой и ясный ответ: «Переходить в новую веру, становиться новым человеком, преображать мир вокруг себя, «делать революцию». Эта мысль была воплощена в романе, как позже скажет один из героев Достоевского, «соблазнительно ясно».
Светлое, прекрасное будущее достижимо и близко, настолько близко, что оно даже снится главной героине Вере Павловне. «Как будут жить люди? » — думает Вера Павловна, и «светлая невеста» открывает перед ней заманчивые перспективы. Итак, читатель в обществе будущего, где царствует труд «в охотку», где труд — наслаждение, где человек пребывает в гармонии с миром, с самим собой, с другими людьми, с природой. Но это только вторая часть сна, а первая — это своеобразное путешествие «сквозь» историю человечества. Но везде взорам Веры Павловны предстают картины любви. Оказывается, что это сон не только о будущем, но еще и о любви. Вновь оказываются связанными в романе социальные и нравственные вопросы.
