Что чувствует раскольников после разговора с соней. Соня и Раскольников в «Преступлении и наказании» – их воскресила любовь. Анализ стиля речи руководителя и эффективности его общения на примере Центра Кровли Покрофф

Тема 159а. Разговор Раскольникова с Соней на её квартире.

(Анализ эпизода из главы 4, части 4 романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание».)

В заголовке темы есть некоторая неточность: у Сони нет “квартиры”, она, как и Раскольников, снимает комнату “от жильцов”.

Перечитаем начало эпизода: приход Раскольникова и рассматривание им Сониной комнаты. Отметим детали, говорящие о бедственном положении Сони: дом старый, лестница узкая и тёмная, крошечная передняя, продавленный стул, искривлённый подсвечник и другие. Найдём детали, передающие настроение, имеющие эмоционально-психологический оттенок: эпитеты “продавленный”, “искривлённая”, “низкая”, “наглухо”, “неправильного”, “уродливое” и другие, неопределённые наречия и местоимения как будто , как-то , что-то и другие. Рассмотрим детали цветовые: дом зелёный , обои желтоватые и другие. Объясним символический смысл деталей, содержащих евангельские параллели: сарай , фамилия Капернаумовы . Сделаем вывод о многообразии функций художественных деталей, их психологизме и соотнесённости с евангельским сюжетом, находящимся в центре эпизода.

Проанализируем диалог Сони и Раскольникова до сцены чтения евангелия. Как вы понимаете слова авторского комментария о выражении лица Сони - “ненасытимое сострадание”? Что означает внезапное “ты” Раскольникова: фамильярность или интуитивно осознанную близость, признание её равной себе или какое-то другое признание? Как может быть истолкована сцена коленопреклонения? Не предвосхищает ли она будущего признания Раскольниковым Сониных убеждений своими?

Рассмотрите сцену чтения евангелия. Каков буквальный смысл истории воскрешения Лазаря? Может ли, на ваш взгляд, Раскольников “буквально”, как он утверждал ранее в разговоре с Порфирием Петровичем, верить в него? Почему же он настаивает на чтении?

Достоевский подробно и неоднократно описывает Соню во время чтения. Какие детали её поведения отмечены и как они передают её состояние? Каков смысл замечания “она знала наизусть, что читала”? Чем близок Соне этот рассказ о чуде? Какой оттенок в этом контексте приобретают детали, связанные с мотивом смерти: “пальцы, как у мёртвой”, “умертвила… себя” и другие? Какова кульминация сцены чтения евангелия? В чём символика числа “четыре” и как она усиливается многочисленными повторами? Какова роль художественной детали “Лизаветино” евангелие? В чём символический смысл параллели “Раскольников–Лазарь”? Будет ли “чудом” “воскресение” Раскольникова?

По логике Раскольникова, Соня “загубила жизнь”, правда, свою, но “это всё равно”, и в одиночку она не выдержит, как и он. Говоря “ты тоже переступила… смогла переступить”, признаёт ли Раскольников невольно Сонино превосходство? Он предлагает ей идти вместе с целью взять власть над “дрожащею тварью”. Как понимает его Соня? Каким высказыванием автор подчёркивает близость героев?

Проследим упоминания о детях в тексте эпизода и убедимся, что это сквозной мотив всего разговора. Что могут означать слова Раскольникова: “А ведь дети - образ Христов…” в контексте его разговора с Соней? Обратимся к строчкам эпилога о Соне и Раскольникове: “сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого” и соотнесём их с итогами проделанного анализа. Сделаем вывод о роли эпизода.

Сюжет.

Литературное направление: реализм

Жанр: роман

Написано: 1866 г.

Бедный район Петербурга 60-х гг. XIX в., примыкающий к Сенной площади и Екатерининскому каналу. Летний вечер. Бывший студент Родион Романович Раскольников покидает свою каморку на чердаке и относит в заклад старухе процентщице Алене Ивановне, которую готовится убить, последнюю ценную вещь. На обратном пути он заходит в одну из дешевых распивочных, где случайно знакомится со спившимся, потерявшим место чиновником Мармеладовым. Тот рассказывает, как чахотка, нищета и пьянство мужа толкнули его жену, Катерину Ивановну, на жестокий поступок - послать его дочь от первого брака Соню для заработка на панель.

На следующее утро Раскольников получает из провинции письмо от матери с описанием бед, перенесенных его младшей сестрой Дуней в доме развратного помещика Свидригайлова. Он узнает о скором приезде матери и сестры в Петербург в связи с намечающимся замужеством Дуни. Жених - расчетливый делец Лужин, желающий строить брак не на любви, а на бедности и зависимости невесты. Мать надеется, что Лужин материально поможет её сыну кончить курс в университете. Размышляя о жертвах, которые приносят ради близких Соня и Дуня, Раскольников укрепляется в намерении убить процентщицу - никчемную злую «вошь». Ведь благодаря её деньгам от незаслуженных страданий будут избавлены «сотни, тысячи» девушек и юношей. Однако отвращение к кровавому насилию вновь поднимается в душе героя после увиденного им сна-воспоминания о детстве: сердце мальчика разрывается от жалости к забиваемой до смерти клячонке.

И все же Раскольников убивает топором не только «гадкую старушонку», но и её добрую, кроткую сестру Лизавету, неожиданно вернувшуюся в квартиру. Чудом уйдя незамеченным, он прячет похищенное в случайном месте, даже не оценив его стоимости.

Вскоре Раскольников с ужасом обнаруживает между собой и другими людьми отчуждение. Заболевший от пережитого, он, однако, не в состоянии отвергнуть тяготящие его заботы товарища по университету Разумихина. Из беседы последнего с врачом Раскольников узнает, что по подозрению в убийстве старухи арестован маляр Миколка, простой деревенский парень. Болезненно реагируя на разговоры о преступлении, сам он также вызывает подозрение у окружающих.

Пришедший с визитом Лужин шокирован убожеством каморки героя; их разговор перерастает в ссору и заканчивается разрывом. Особенно задевает Раскольникова близость практических выводов из «разумного эгоизма» Лужина (который кажется ему пошлостью) и собственной «теории»: «людей можно резать...»

Бродя по Петербургу, больной юноша страдает от своей отчужденности с миром и уже готов сознаться в преступлении перед властями, как видит раздавленного каретой человека. Это Мармеладов. Из сострадания Раскольников тратит на умирающего последние деньги: того переносят в дом, зовут доктора. Родион знакомится с Катериной Ивановной и Соней, прощающейся с отцом в неуместно ярком наряде проститутки. Благодаря доброму делу герой ненадолго ощутил общность с людьми. Однако, встретив у себя на квартире приехавших мать и сестру, вдруг осознает себя «мертвым» для их любви и грубо прогоняет их. Он снова одинок, но у него появляется надежда сблизиться с «переступившей», как и он, абсолютную заповедь Соней.

Заботы о родных Раскольникова берет на себя Разумихин, едва ли не с первого взгляда влюбившийся в красавицу Дуню. Тем временем оскорбленный Лужин ставит невесту перед выбором: либо он, либо брат.

Чтобы узнать о судьбе заложенных у убитой вещей, а на самом деле - рассеять подозрения некоторых знакомых, Родион сам напрашивается на встречу с Порфирием Петровичем, следователем по делу об убийстве старухи процентщицы. Последний вспоминает о недавно опубликованной в газете статье Раскольникова «О преступлении», предлагая автору разъяснить свою «теорию» о «двух разрядах людей». Получается, что «обыкновенное» («низшее») большинство всего лишь материал для воспроизводства себе подобных, именно оно нуждается в строгом моральном законе и обязано быть послушным. Это «твари дрожащие». «Собственно люди» («высшие») имеют другую природу, обладая даром «нового слова», они разрушают настоящее во имя лучшего, даже если понадобится «переступить» через ранее установленные для «низшего» большинства нравственные нормы, например, пролить чужую кровь. Эти «преступники» затем становятся «новыми законодателями». Таким образом, не признавая библейских заповедей («не убий», «не укради» и др.), Раскольников «разрешает» «право имеющим» - «кровь по совести». Умный и проницательный Порфирий разгадывает в герое идеологического убийцу, претендующего на роль нового Наполеона. Однако у следователя нет улик против Родиона - и он отпускает юношу в надежде, что добрая натура победит в нем заблуждения ума и сама приведет его к признанию в содеянном.

Действительно, герой все больше убеждается, что ошибся в себе: «настоящий властелин [...] громит Тулон, делает резню в Париже, забывает армию в Египте, тратит полмиллиона людей в московском походе», а он, Раскольников, мучается из-за «пошлости» и «подлости» единичного убийства. Ясно, он «тварь дрожащая»: даже убив, «не переступил» через нравственный закон. Сами мотивы преступления двоятся в сознании героя: это и проверка себя на «высший разряд», и акт «справедливости», согласно революционно-социалистическим учениям передающий достояние «хищников» их жертвам.

Приехавший вслед за Дуней в Петербург Свидригайлов, по-видимому, виновный в недавней смерти своей жены, знакомится с Раскольниковым и замечает, что они «одного поля ягоды», хотя последний и не вполне победил в себе «Шиллера». При всем отвращении к обидчику сестры Родиона привлекает его кажущаяся способность наслаждаться жизнью, несмотря на совершенные преступления.

Во время обеда в дешевых номерах, куда Лужин из экономии поселил Дуню с матерью, происходит решительное объяснение. Лужин уличается в клевете на Раскольникова и Соню, которой тот якобы отдал за низменные услуги деньги, самоотверженно собранные нищей матерью на его учебу. Родные убеждаются в чистоте и благородстве юноши и сочувствуют Сониной судьбе. Изгнанный с позором Лужин ищет способ опорочить Раскольникова в глазах сестры и матери.

Последний тем временем, вновь ощутив мучительное отчуждение от близких, приходит к Соне. У нее, «переступившей» заповедь «не прелюбодействуй», ищет он спасение от невыносимого одиночества. Но сама Соня не одинока. Она принесла себя в жертву ради других (голодных братьев и сестер), а не других ради себя, как её собеседник. Любовь и сострадание к близким, вера в милосердие Бога никогда не покидали её. Она читает Родиону евангельские строки о воскрешении Христом Лазаря, надеясь на чудо и в своей жизни. Герою не удается увлечь девушку «наполеоновским» замыслом о власти над «всем муравейником».

Мучимый одновременно страхом и желанием разоблачения, Раскольников вновь приходит к Порфирию, будто бы беспокоясь о своем закладе. Вроде бы отвлеченный разговор о психологии преступников в конце концов доводит юношу до нервного срыва, и он почти выдает себя следователю. Спасает его неожиданное для всех признание в убийстве процентщицы маляра Миколки.

В проходной комнатке Мармеладовых устроены поминки по мужу и отцу, во время которых Катерина Ивановна в припадке болезненного самолюбия оскорбляет хозяйку квартиры. Та велит ей с детьми немедленно съехать. Вдруг входит Лужин, проживающий в том же доме, и обвиняет Соню в краже сторублевой ассигнации. «Вина» девушки доказана: деньги обнаруживаются в кармане её фартука. Теперь в глазах окружающих она ещё и воровка. Но неожиданно находится свидетель того, что Лужин сам незаметно подсунул Соне бумажку. Клеветник посрамлен, а Раскольников объясняет присутствующим причины его поступка: унизив в глазах Дуни брата и Соню, он рассчитывал вернуть расположение невесты.

Родион и Соня уходят к ней на квартиру, где герой признается девушке в убийстве старухи и Лизаветы. Та жалеет его за нравственные муки, на которые он себя обрек, и предлагает искупить вину добровольным признанием и каторгой. Раскольников же сокрушается только о том, что оказался «тварью дрожащей», с совестью и потребностью в человеческой любви. «Я ещё поборюсь», - не соглашается он с Соней.

Между тем Катерина Ивановна с детьми оказывается на улице. У нее начинается горловое кровотечение, и она умирает, отказавшись от услуг священника. Присутствующий здесь Свидригайлов берется оплатить похороны и обеспечить детей и Соню.

У себя дома Раскольников находит Порфирия, который убеждает юношу явиться с повинной: «теория», отрицающая абсолютность нравственного закона, отторгает от единственного источника жизни - Бога, творца единого по природе человечества, - и тем самым обрекает своего пленника на смерть. «Вам теперь [...] воздуху надо, воздуху, воздуху!» Порфирий не верит в виновность Миколки, «принявшего страдание» по исконной народной потребности: искупить грех несоответствия идеалу - Христу.

Но Раскольников ещё надеется «переступить» и нравственность. Перед ним - пример Свидригайлова. Их встреча в трактире открывает герою печальную истину: жизнь этого «ничтожнейшего злодея» пуста и тягостна для него самого.

Взаимность Дуни - единственная надежда для Свидригайлова вернуться к источнику бытия. Убедившись в её бесповоротной нелюбви к себе во время бурного разговора на его квартире, он через несколько часов застреливается.

Тем временем Раскольников, гонимый отсутствием «воздуха», прощается с родными и Соней перед признанием. Он все ещё убежден в верности «теории» и полон презрения к себе. Однако, по настоянию Сони, на глазах народа покаянно целует землю, перед которой «согрешил». В полицейской конторе он узнает о самоубийстве Свидригайлова и делает официальное признание.

Раскольников оказывается в Сибири, в каторжном остроге. Мать умерла от горя, Дуня вышла замуж за Разумихина. Соня поселилась возле Раскольникова и навещает героя, терпеливо снося его мрачность и равнодушие. Кошмар отчужденности продолжается и здесь: каторжане из простонародья ненавидят его как «безбожника». Напротив, к Соне относятся с нежностью и любовью. Попав в тюремный госпиталь, Родион видит сон, напоминающий картины из Апокалипсиса: таинственные «трихины», вселяясь в людей, порождают в каждом фанатичную убежденность в собственной правоте и нетерпимость к «истинам» других. «Люди убивали друг друга в [...] бессмысленной злобе», пока не истребился весь род человеческий, кроме нескольких «чистых и избранных». Ему открывается наконец, что гордость ума ведет к розни и гибели, а смирение сердца - к единству в любви и к полноте жизни. В нем пробуждается «бесконечная любовь» к Соне. На пороге «воскресения в новую жизнь» Раскольников берет в руки Евангелие.

А ведь я к вам уже заходил третьего дня вечером; вы и не знаете? - продолжал Порфирий Петрович, осматривая комнату, - в комнату, в эту самую, входил. Тоже, как и сегодня, прохожу мимо - дай, думаю, визитик-то ему отдам. Зашел, а комната настежь; осмотрелся, подождал, да и служанке вашей не доложился - вышел. Не запираете?

Лицо Раскольникова омрачалось более и более. Порфирий точно угадал его мысли.

Объясниться пришел, голубчик Родион Романыч, объясниться-с! Должен и обязан пред вами объяснением-с, - продолжал он с улыбкой и даже слегка стукнул ладонью по коленке Раскольникова, но почти в то же мгновение лицо его вдруг приняло серьезную и озабоченную мину; даже как будто грустью подернулось, к удивлению Раскольникова. Он никогда еще не видал и не подозревал у него такого лица. - Странная сцена произошла в последний раз между нами, Родион Романыч. Оно пожалуй, и в первое наше свидание между нами происходила тоже странная сцена; но тогда… Ну теперь уж все одно к одному! Вот что-с: я, может быть, и очень виноват перед вами выхожу; я это чувствую-с. Ведь мы как расстались-то, помните ли: у вас нервы поют и подколенки дрожат, и у меня нервы поют и подколенки дрожат. И знаете, как-то оно даже и непорядочно между нами тогда вышло, не по-джентльменски. А ведь мы все-таки джентльмены; то есть, во всяком случае, прежде всего джентльмены; это надо понимать-с. Ведь помните, до чего доходило… совсем уж даже и неприлично-с.

«Что ж это он, за кого меня принимает?» - с изумлением спрашивал себя Раскольников, приподняв голову и во все глаза смотря на Порфирия.

Я рассудил, что нам по откровенности теперь действовать лучше, - продолжал Порфирий Петрович, немного откинув голову и опустив глаза, как бы не желая более смущать своим взглядом свою прежнюю жертву и как бы пренебрегая своими прежними приемами и уловками, - да-с, такие подозрения и такие сцены продолжаться долго не могут. Разрешил нас тогда Миколка, а то я и не знаю, до чего бы между нами дошло. Этот проклятый мещанинишка просидел у меня тогда за перегородкой, - можете себе это представить? Вы, конечно, уж это знаете; да и самому мне известно, что он к вам потом заходил; но то, что вы тогда предположили, того не было: ни за кем я не посылал и ни в чем еще я тогда не распорядился. Спро’сите, почему не распорядился? А как вам сказать: самого меня это тогда как бы пристукнуло. Я и за дворником-то едва распорядился послать. (Дворников-то, небось, заметили, проходя.) Мысль тогда у меня пронеслась, так одна, быстро, как молния; крепко уж, видите ли, убежден я был тогда, Родион Романыч. Дай же, я думаю, хоть и упущу на время одно, зато другое схвачу за хвост, - своего-то, своего-то, по крайности, не упущу. Раздражительны вы уж очень, Родион Романыч, от природы-с; даже уж слишком-с, при всех-то других основных свойствах вашего характера и сердца, я льщу себя надеждой, что отчасти постиг-с. Ну уж, конечно, и я мог, даже и тогда, рассудить, что не всегда этак случается, чтобы вот встал человек да и брякнул вам всю подноготную. Это хоть и случается, в особенности когда человека из последнего терпения выведешь, но, во всяком случае, редко. Это и я мог рассудить. Нет, думаю, мне бы хоть черточку! Хоть бы самую махочкую черточку, только одну, но только такую, чтоб уж этак руками можно взять было, чтоб уж вещь была, а не то что одну эту психологию. Потому, думал я, если человек виновен, то уж, конечно, можно, во всяком случае, чего-нибудь существенного от него дождаться; позволительно даже и на самый неожиданный результат рассчитывать. На характер ваш я тогда рассчитывал, Родион Романыч, больше всего на характер-с! Надеялся уж очень тогда на вас.

Да вы… да что же вы теперь-то все так говорите, - пробормотал, наконец, Раскольников, даже не осмыслив хорошенько вопроса. «Об чем он говорит, - терялся он про себя, - неужели же в самом деле за невинного меня принимает?»

Что так говорю? А объясниться пришел-с, так сказать, долгом святым почитаю. Хочу вам все дотла изложить, как все было, всю эту историю всего этого тогдашнего, так сказать, омрачения. Много я заставил вас перестрадать, Родион Романыч. Я не изверг-с. Ведь понимаю же и я, каково это все перетащить на себе человеку, удрученному, но гордому, властному и нетерпеливому, в особенности нетерпеливому! Я вас, во всяком случае, за человека наиблагороднейшего почитаю-с, и даже с зачатками великодушия-с, хоть и не согласен с вами во всех убеждениях ваших, о чем долгом считаю заявить наперед, прямо и с совершенною искренностью, ибо прежде всего не желаю обманывать. Познав вас, почувствовал к вам привязанность. Вы, может быть, на такие мои слова рассмеетесь? Право имеете-с. Знаю, что вы меня и с первого взгляда не полюбили, потому, в сущности, и не за что полюбить-с. Но считайте как хотите, а теперь желаю, с моей стороны, всеми средствами загладить произведенное впечатление и доказать, что и я человек с сердцем и совестью. Искренно говорю-с.

Порфирий Петрович приостановился с достоинством. Раскольников почувствовал прилив какого-то нового испуга. Мысль о том, что Порфирий считает его за невинного, начала вдруг пугать его.

Рассказывать все по порядку, как это вдруг тогда началось, вряд ли нужно, - продолжал Порфирий Петрович; - я думаю, даже и лишнее. Да и вряд ли я смогу-с. Потому, как это объяснить обстоятельно? Первоначально слухи пошли. О том, какие это были слухи и от кого и когда… и по какому поводу, собственно, до вас дело дошло, - тоже, я думаю, лишнее. Лично же у меня началось со случайности, с одной совершенно случайной случайности, которая в высшей степени могла быть и могла не быть, - какой? Гм, я думаю, тоже нечего говорить. Все это, и слухи и случайности, совпало у меня тогда в одну мысль. Признаюсь откровенно, потому если уж признаваться, так во всем, - это я первый на вас тогда и напал. Эти там, положим, старухины отметки на вещах и прочее, и прочее - все это вздор-с. Таких штук сотню можно начесть. Имел я тоже случай тогда до подробности разузнать о сцене в конторе квартала, тоже случайно-с, и не то чтобы так мимоходом, а от рассказчика особенного, капитального, который, и сам того не ведая, удивительно эту сцену осилил. Все ведь это одно к одному-с, одно к одному-с, Родион Романыч, голубчик! Ну как тут было не повернуться в известную сторону? Изо ста кроликов никогда не составится лошадь, изо ста подозрений никогда не составится доказательства, ведь вот как одна английская пословица говорит, да ведь это только благоразумие-с, а со страстями-то, со страстями попробуйте справиться, потому и следователь человек-с. Вспомнил тут я и вашу статейку, в журнальце-то, помните, еще в первое-то ваше посещение в подробности о ней говорили. Я тогда поглумился, но это для того, чтобы вас на дальнейшее вызвать. Повторяю, нетерпеливы и больны вы очень, Родион Романыч. Что вы смелы, заносчивы, серьезны и … чувствовали, много уж чувствовали, все это я давно уж знал-с. Мне все эти ощущения знакомы, и статейку вашу я прочел как знакомую. В бессонные ночи и в исступлении она замышлялась, с подыманием и стуканьем сердца, с энтузиазмом подавленным. А опасен этот подавленный, гордый энтузиазм в молодежи! Я тогда поглумился, а теперь вам скажу, что ужасно люблю вообще, то есть как любитель, эту первую, юную, горячую пробу пера. Дым, туман, струна звенит в тумане. Статья ваша нелепа и фантастична, но в ней мелькает такая искренность, в ней гордость юная и неподкупная, в ней смелость отчаяния; она мрачная статья-с, да это хорошо-с. Статейку вашу я прочел, да и отложил, и… как отложил ее тогда, да и подумал: «Ну, с этим человеком так не пройдет!» Ну, так как же, скажите теперь, после такого предыдущего не увлечься было последующим! Ах, господи! да разве я говорю что-нибудь? Разве я что-нибудь теперь утверждаю? Я тогда только заметил. Чего тут, думаю? Тут ничего, то есть ровно ничего, и, может быть, в высшей степени ничего. Да и увлекаться этак мне, следователю, совсем даже неприлично: у меня вон Миколка на руках, и уже с фактами, - там как хотите: а факты! И тоже свою психологию подводит; им надо позаняться; потому тут дело жизни и смерти. Для чего я вам теперь все это объясняю? А чтобы вы знали и с вашим умом и сердцем не обвиняли меня за мое злобное тогдашнее поведение. Не злобное-с, искренно говорю-с, хе-хе! Вы что думаете: я у вас тогда не был с обыском? Был-с, был-с, хе-хе, был-с, когда вы вот здесь больной в постельке лежали. Не официально и не своим лицом, а был-с. Да последнего волоска у вас, в квартире, было осмотрено, по первым даже следам; но - umsonst! Думаю: теперь этот человек придет, сам придет, и очень скоро; коль виноват, так уж непременно придет. Другой не придет, а этот придет. А помните, как господин Разумихин начал вам проговариваться? Это мы устроили с тем, чтобы вас взволновать, потому мы нарочно и пустили слух, чтоб он вам проговорился, а господин Разумихин такой человек, что негодования не выдержит. Господину Заметову прежде всего ваш гнев и ваша открытая смелость в глаза бросилась: ну как это в трактире вдруг брякнуть: «Я убил!» Слишком смело-с, слишком дерзко-с, и если, думаю, он виноват, то это страшный боец! Так тогда и подумал-с. Жду-с! Жду вас изо всех сил, а Заметова вы тогда просто придавили и… ведь в том-то и штука, что вся эта проклятая психология о двух концах! Ну, так жду я вас, смотрю, а вас бог и дает - идете! Так у меня и стукнуло сердце. Эх! Ну зачем вам было тогда приходить? Смех-то, смех-то ваш, как вошли тогда, помните, ведь вот точно сквозь стекло я все тогда угадал, а не жди я вас таким особенным образом, и в смехе вашем ничего бы не заметил. Вот оно что значит в настроении-то быть. И господин Разумихин тогда, - ах! камень-то, камень-то, помните, камень-то, вот еще под которым вещи-то спрятаны? Ну вот точно вижу его где-нибудь там, в огороде, - в огороде ведь говорили вы, Заметову-то, а потом у меня-то, во второй раз? А как начали мы тогда эту вашу статью перебирать, как стали вы излагать - так вот каждое-то слово ваше вдвойне принимаешь, точно другое под ним сидит! Ну вот, Родион Романыч, таким-то вот образом я и дошел до последних столбов, да как стукнулся лбом, и опомнился. Нет, говорю, что это я! Ведь если захотеть, то все это, говорю, до последней черты можно в другую сторону объяснить, даже еще натуральнее выйдет. Мука-с! «Нет, думаю, мне бы уж лучше черточку!..» Да как услышал тогда про эти колокольчики, так весь даже так и замер, даже дрожь прохватила. «Ну, думаю, вот она черточка и есть! Оно!» Да уж и не рассуждал я тогда, просто не хотел. Тысячу бы рублей в ту минуту я дал, своих собственных, чтобы только на вас в свои глаза посмотреть: как вы тогда сто шагов с мещанинишкой рядом шли, после того как он вам «убийцу» в глаза сказал, и ничего у него, целых сто шагов, спросить не посмели!.. Ну, а холод-то этот в спинном мозгу? Колокольчики-то эти, в болезни-то, в полубреде-то? Итак, Родион Романыч, что ж вам после того и удивляться, что я с вами тогда такие штуки шутил? И зачем вы сами в ту самую минуту пришли? Ведь и вас кто-то как будто подталкивал, ей-богу, а если бы не развел нас Миколка, то … а Миколку-то тогда помните? Хорошо запомнили? Ведь это был гром-с! Ведь это гром грянул из тучи, громовая стрела! Ну, а как я его встретил? Стреле-то вот ни на столечко не поверил, сами изволили видеть! Да куда! Уж потом, после вас, когда он стал весьма и весьма складно на иные пункты отвечать, так что я сам удивился, и потом ему ни на грош не поверил! Вот что значит укрепился, как адамант. Нет, думаю, морген фри! Какой уж тут Миколка!

Мне Разумихин сейчас говорил, что вы и теперь обвиняете Николая и сами Разумихина в том уверяли…

Дух у него захватило, и он не докончил. Он слушал в невыразимом волнении, как человек, насквозь его раскусивший, от самого себя отрекался. Он боялся поверить и не верил. В двусмысленных еще словах он жадно искал и ловил чего-нибудь более точного и окончательного.

Господин-то Разумихин! - вскричал Порфирий Петрович, точно обрадовавшись вопросу все молчавшего Раскольникова, - хе-хе-хе! Да господина Разумихина так и надо было прочь отвести: двоим любо, третий не суйся. Господин Разумихин не то-с, да и человек посторонний, прибежал ко мне весь такой бледный… Ну да бог с ним, что его сюда мешать! А насчет Миколки угодно ли вам знать, что это за сюжет, в том виде, как то есть я его понимаю? Перво-наперво это еще дитя несовершеннолетнее, и не то чтобы трус, а так, вроде как бы художника какого-нибудь. Право-с, вы не смейтесь, что я так его изъясняю. Невинен и ко всему восприимчив. Сердце имеет; фантаст. Он и петь, он и плясать, он и сказки, говорят, так рассказывает, что из других мест сходятся слушать. И в школу ходить, и хохотать до упаду оттого, что пальчик покажут, и пьянствовать до бесчувствия, не то чтоб от разврата, а так, полосами, когда напоят, по-детски еще. Он тогда вот и украл, а и сам этого не знает; потому «коли на земле поднял, что за украл?» А известно ли вам, что он из раскольников, да и не то чтоб из раскольников, а просто сектант; у него в роде бегуны бывали, и сам он еще недавно, целых два года, в деревне, у некоего старца под духовным началом был. Все это я от Миколки и от зарайских его узнал. Да куды! просто в пустыню бежать хотел! Рвение имел, по ночам богу молился, книги старые «истинные» читал и зачитывался. Петербург на него сильно подействовал, особенно женский пол, ну и вино. Восприимчив-с, и старца, и все забыл. Известно мне, его художник один здесь полюбил, к нему ходить стал, да вот этот случай и подошел! Ну, обробел - вешаться! Бежать! Что ж делать с понятием, которое прошло в народе о нашей юридистике? Иному ведь страшно слово «Засудят». Кто виноват! Вот что-то новые суды скажут. Ох, дал бы бог! Ну-с, в остроге-то и вспомнился, видно, теперь честной старец; Библия тоже явилась опять. Знаете ли, Родион Романыч, что значит у иных из них «пострадать?» Это не то чтобы за кого-нибудь, а так просто «пострадать надо»; страдание, значит, принять, а от властей - так тем паче. Сидел в мое время один смиреннейший арестант целый год в остроге, на печи по ночам все. Библию читал, ну и зачитался, да зачитался, знаете, совсем, да так, что ни с того ни с сего сгреб кирпич и кивнул в начальника, безо всякой обиды с его стороны. Да и как кинулто: нарочно на аршин мимо взял, чтобы какого вреда не произвести! Ну, известно, какой конец арестанту, который с оружием кидается на начальство: и «принял, значит, страдание». Так вот, я и подозреваю теперь, что Миколка хочет «страдание принять» или вроде того. Это я наверное, даже по фактам, знаю-с. Он только сам не знает, что я знаю. Что, не допускаете, что ли, чтоб из такого народа выходили люди фантастические? Да сплошь! Старец теперь опять начал действовать, особенно после петли-то припомнился. А впрочем, сам мне все расскажет, придет. Вы думаете, выдержит? Подождите, еще отопрется! С часу на час жду, что придет от показания отказываться. Я этого Миколку полюбил и его досконально исследую. И как бы вы думали! Хе-хе! На иные-то пункты весьма складно мне отвечал, очевидно, нужные сведения получил, ловко приготовился; ну а по другим пунктам просто, как в лужу, ничегошечко не знает, не ведает, да и сам не подозревает, что не ведает. Нет, батюшка Родион Романыч, тут не Миколка! Тут дело фантастическое, мрачное, дело современное, нашего времени случай-с, когда помутилось сердце человеческое; когда цитуется фраза, что кровь «освежает»; когда вся жизнь проповедуется в комфорте. Тут книжные мечты-с, тут теоретически раздраженное сердце; тут видна решимость на первый шаг, но решимость особого рода, - решился, да как с горы упал или с колокольчика слетел, да и на преступление-то словно не своими ногами пришел. Дверь за собой забыл притворить, а убил, двух убил, по теории. Убил, да и денег взять не сумел, а что успел захватить, то под камень снес. Мало было ему, что муку вынес, когда за дверью сидел, а в дверь ломились и колокольчик звонил, - нет, он потом уж на пустую квартиру, в полубреде, припомнить этот колокольчик идет, холоду спинного опять испытать потребовалось… Ну да это, положим, в болезни, а то вот еще: убил, да за честного человека себя почитает, людей презирает, бледным ангелом ходит, - нет, уж какой тут Миколка, голубчик Родион Романыч, тут не Миколка!

Эти последние слова, после всего прежде сказанного и так похожего на отречение, были слишком уж неожиданны. Раскольников весь задрожал, как будто пронзенный.

Так… кто же… убил?.. - спросил он, не выдержав, задыхающимся голосом. Порфирий Петрович даже отшатнулся на спинку стула, точно уж так неожиданно и он был изумлен вопросом.

Как кто убил?.. - переговорил он, точно не веря ушам своим, - да вы убили, Родион Романыч! Вы и убили-с… - прибавил он почти шепотом, совершенно убежденным голосом.

Раскольников вскочил с дивана, постоял было несколько секунд и сел опять, не говоря ни слова. Мелкие конвульсии вдруг прошли по всему его лицу.

Губка-то опять, как и тогда, вздрагивает, - пробормотал как бы даже с участием Порфирий Петрович. - Вы меня, Родион Романыч, кажется, не так поняли-с, - прибавил он, несколько помолчав, - оттого так и изумились. Я именно пришел с тем, чтоб уже все сказать и дело повести на открытую.

Это не я убил, - прошептал было Раскольников, точно испуганные маленькие дети, когда их захватывают на месте преступления.

Нет, это вы-с, Родион Романыч, вы-с, и некому больше-с, - строго и убежденно прошептал Порфирий.

Они оба замолчали, и молчание длилось даже до странности долго, минут десять. Раскольников облокотился на стул и молча ерошил пальцами свои волосы. Порфирий Петрович сидел смирно и ждал. Вдруг Раскольников презрительно посмотрел на Порфирия.

Опять вы за старое, Порфирий Петрович! Все за те же ваши приемы: как это вам не надоест, в самом деле?

Э, полноте, что" мне теперь приемы! Другое бы дело, если бы тут находились свидетели; а то ведь мы один на один шепчем. Сами видите, я не с тем к вам пришел, чтобы гнать и ловить вас, как зайца. Признаетесь, аль нет - в эту минуту мне все равно. Про себя-то я и без вас убежден.

А коли так, зачем вы пришли? - раздражительно спросил Раскольников. - Я вам прежний вопрос задаю: если вы меня виновным считаете, зачем не берете вы меня в острог?

Ну, вот это вопрос! По пунктам вам и отвечу: во-первых, взять вас так прямо под арест мне невыгодно.

Как невыгодно! Коли вы убеждены, так вы должны…

Эх, что ж, что я убежден? Ведь все это покамест мои мечты-с. Да и что я вас на покой-то туда посажу? Сами знаете, коли сами проситесь. Приведу я, например, уличать вас мещанинишку, а вы ему скажете: «Ты пьян аль нет? Кто меня с тобой видел? Я тебя просто за пьяного и принимал, да ты и был пьян», - ну что я вам тогда на это скажу, тем паче, что ваше-то еще правдоподобнее, чем его, потому что в его показании одна психология, - что его рылу даже и неприлично, - а вы-то в самую точку попадаете, потому что пьет, мерзавец, горькую и слишком даже известен. Да и сам я вам откровенно признавался, уже несколько раз, что психология эта о двух концах и что второй конец больше будет, да и гораздо правдоподобнее, а что, кроме этого, против вас у меня пока и нет ничего. И хоть я вас все-таки посажу и даже сам вот я пришел (совсем не по-людски) вам обо всем вперед объявить, а все-таки прямо вам говорю (тоже не по-людски), что мне это будет невыгодно. Ну-с, во-вторых, я потому к вам пришел…

Ну да, во-вторых? (Раскольников все еще задыхался).

Потому что, как я уж и объявил давеча, считаю себя обязанным вам объяснением. Не хочу, чтобы вы меня за изверга почитали, тем паче, что искренно к вам расположен, верьте не верьте. Вследствие чего, в-третьих, и пришел к вам с открытым и прямым предложением - учинить явку с повинною. Это вам будет бесчисленно выгоднее, да и мне тоже выгоднее, - потому с плеч долой. Ну что, откровенно или нет с моей стороны?

Раскольников подумал с минуту.

Послушайте, Порфирий Петрович, вы ведь сами говорите: одна психология, а между тем въехали в математику. Ну что, если и сами вы теперь ошибаетесь?

Нет Родион Романыч, не ошибаюсь. Черточку такую имею. Черточку-то эту я и тогда ведь нашел-с; послал господь!

Какую черточку?

Не скажу какую, Родион Романыч. Да и, во всяком случае, теперь и права не имею больше отсрочивать; посажу-с. Так вы рассудите: мне теперь уж все равно, а следственно, я единственно только для вас. Ей-богу, лучше будет, Родион Романыч!

Раскольников злобно усмехнулся.

Ведь это не только смешно, это даже уж бесстыдно. Ну будь я даже виновен (чего я вовсе не говорю), ну с какой стати мне к вам являться с повинною, когда сами вы уж говорите, что я сяду к вам туда на покой?

Эх, Родион Романыч, не совсем словам верьте; может, и не совсем будет на покой! Ведь это только теория, да еще моя-с, а я вам что за авторитет? Я, может быть, и сам от вас кой-что даже и теперь скрываю-с. Не все же мне вам так взять да и выложить, хе-хе! Второе дело: как какая выгода? Да известно ли вам, какая вам за это воспоследует сбавка? Ведь вы когда явитесь-то, в какую минуту? Вы это только рассудите! Когда другой уже на себя преступление принял и все дело спутал? А я вам, вот самим богом клянусь, так «там» подделаю и устрою, что ваша явка выйдет как будто совсем неожиданная. Всю эту психологию мы совсем уничтожим, все подозрения на вас в ничто обращу, так что ваше преступление вроде помрачения какого-то представится, потому, по совести, оно помрачение и есть. Я честный человек, Родион Романыч, и свое слово сдержу.

Раскольников грустно замолчал и поник головой; он долго думал и наконец опять усмехнулся, но улыбка его была уже кроткая и грустная:

Эх, не надо! - проговорил он, как бы уже совсем не скрываясь с Порфирием. - Не стоит! Не надо мне совсем вашей сбавки!

Ну вот этого-то я и боялся! - горячо и как бы невольно воскликнул Порфирий, - вот этого-то я и боялся, что не надо вам нашей сбавки.

Раскольников грустно и внушительно поглядел на него.

Эй, жизнью не брезгайте! - продолжал Порфирий, - много ее

впереди еще будет. Как не надо сбавки, как не надо! Нетерпеливый вы человек!

Чего впереди много будет?

Жизни! Вы что за пророк, много ль вы знаете? Ищите и обрящете. Вас, может, бог на этом и ждал. Да и не навек она, цепь-то.

Сбавка будет… - засмеялся Раскольников.

А что, стыда буржуазного, что ли, испугались? Это может быть, что и испугались, да сами того не знаете, - потому молодо! А все-таки не вам бы бояться али там стыдиться явки с повинною.

Э-эх, наплевать! - презрительно и с отвращением прошептал Раскольников, как бы и говорить не желая. Он было опять привстал, точно хотел куда-нибудь выйти, но опять сел в видимом отчаянии.

То-то наплевать! Изверились да и думаете, что я вам грубо льщу; да много ль вы еще и жили-то? Много ль понимаете-то? Теорию выдумал, да и стыдно стало, что сорвалось, что уж очень не оригинально вышло! Вышло-то подло, это правда, да вы-то все-таки не безнадежный подлец. Совсем не такой подлец! По крайней мере, долго себя не морочил, разом до последних столбов дошел. Я ведь вас за кого почитаю? Я вас почитаю за одного из таких, которым хоть кишки вырезай, а он будет стоять да с улыбкой смотреть на мучителей, - если только веру иль бога найдет. Ну, и найдите, и будете жить. Вам, во-первых, давно уже воздух переменить надо. Что ж, страданье тоже дело хорошее. Пострадайте. Миколка-то, может, и прав, что страданья хочет. Знаю, что не веруется, - а вы лукаво не мудрствуйте; отдайтесь жизни прямо, не рассуждая; не беспокойтесь, - прямо на берег вынесет и на ноги поставит. На какой берег? А я почем знаю? Я только верую, что вам еще много жить. Знаю, что вы слова мои как рацею теперь принимаете заученную; да, может, после вспомните, пригодится когда-нибудь; для того и говорю. Еще хорошо, что вы старушонку только убили. А выдумай вы другую теорию, так, пожалуй, еще и в сто миллионов раз безобразнее дело бы сделали! Еще бога, может, надо благодарить; почем вы знаете: может, вас бог для чего и бережет. А вы великое сердце имейте да поменьше бойтесь. Великого предстоящего исполнения-то струсили? Нет, тут уж стыдно трусить. Коли сделали такой шаг, так уж крепитесь. Тут уж справедливость. Вот исполните-ка, что требует справедливость. Знаю, что не веруете, а ейбогу, жизнь вынесет. Самому после слюбится. Вам теперь только воздуху надо, воздуху!

Раскольников даже вздрогнул.

Да вы кто такой, - вскричал он, - вы-то что за пророк? С высоты какого это спокойствия величавого вы мне премудрствующие пророчества изрекаете?

Кто я? Я поконченный человек, больше ничего. Человек, пожалуй, чувствующий и сочувствующий, пожалуй, кой-что и знающий, но уж совершенно поконченный, А вы - другая статья; вам бог жизнь приготовил (а кто знает, может, и у вас так только дымом пройдет, ничего не будет). Ну что ж, что вы в другой разряд людей перейдете? Не комфорта же жалеть, вам-то, с вашим-то сердцем? Что ж, что вас, может быть, слишком долго никто не увидит? Не во времени дело, а в вас самом. Станьте солнцем, вас все и увидят. Солнцу прежде всего надо быть солнцем. Вы чего опять улыбаетесь: что я такой Шиллер? И бьюсь об заклад, предполагаете, что я к вам теперь подольщаюсь! А что ж, может быть, и в самом деле подольщаюсь, хе-хе-хе! Вы мне, Родион Романыч, на слово-то, пожалуй, и не верьте, пожалуй, даже и никогда не верьте вполне, - это уж такой мой норов, согласен; только вот что прибавлю: насколько я низкий человек и насколько я честный, сами, кажется, можете рассудить!

Вы когда меня думаете арестовать?

Да денька полтора али два могу еще дать вам погулять. Подумайте-ка, голубчик, помолитесь-ка богу. Да и выгоднее, ей-богу, выгоднее.

А ну как я убегу? - как-то странно усмехаясь, спросил Раскольников.

Нет, не убежите. Мужик убежит, модный сектант убежит - лакей чужой мысли, - потому ему только кончик пальчика показать, как мичману Дырке, так он на всю жизнь во что хотите поверит. А вы ведь вашей теории уж больше не верите, - с чем же вы убежите? Да и чего вам в бегах? В бегах гадко и трудно, а вам прежде всего надо жизни и положения определенного, воздуху соответственного; ну, а ваш ли там воздух? Убежите и сами воротитесь. Без нас вам нельзя обойтись. А засади я вас в тюремный-то замок - ну месяц, ну два, ну три посидите, а там вдруг и, помяните мое слово, сами и явитесь, да еще как, пожалуй, себе самому неожиданно. Сами еще за час знать не будете, что придете с повинною. Я даже вот уверен, что вы не верите, а сами на том остановитесь. Потому страданье, Родион Романыч, великая вещь; вы не глядите на то, что я отолстел, нужды нет, зато знаю; не смейтесь над этим, в страдании есть идея. Миколка-то прав. Нет, не убежите, Родион Романыч.

Раскольников встал с места и взял фуражку. Порфирий Петрович тоже встал.

Прогуляться собираетесь? Вечерок-то будет хорош, только грозы бы вот не было. А впрочем, и лучше, кабы освежило…

Он тоже взялся за фуражку.

Вы, Порфирий Петрович, пожалуйста, не заберите себе в голову, - с суровою настойчивостью произнес Раскольников, - что я вам сегодня сознался. Вы человек странный, и слушал я вас из одного любопытства. А я вам ни в чем не сознался… Запомните это.

Ну да уж знаю, запомню, - ишь ведь, даже дрожит. Не беспокойтесь, голубчик; ваша воля да будет. Погуляйте немножко; только слишком-то уж много нельзя гулять. На всякий случай есть у меня и еще к вам просьбица, - прибавил он, понизив голос, - щекотливенькая она, а важная; если, то есть на всякий случай (чему я, впрочем, не верую и считаю вас вполне неспособным), если бы на случай, - ну так, на всякий случай, - пришла бы вам охота в эти сорок-пятьдесят часов как-нибудь дело покончить иначе, фантастическим каким образом - ручки этак на себя поднять (предположение нелепое, ну да уж вы мне его простите), то оставьте краткую, но обстоятельную записочку. Так, две строчки, две только строчки, и об камне упомяните: благороднее будет-с. Ну-с, до свидания… Добрых мыслей, благих начинаний!

Порфирий вышел, как-то согнувшись и как бы избегая глядеть на Раскольникова. Раскольников подошел к окну и с раздражительным нетерпением выжидал время, когда, по расчету, тот выйдет на улицу и отойдет подальше. Затем поспешно вышел и сам из комнаты.

Достоевский в романе “Преступление и наказание” воспроизводит картину жизни в России середины XIX века, когда страна переживала мощные социальные сдвиги и нравственные потрясения. Он создает книгу об обитателях темных углов Петербурга, разорившихся дворянах и новой буржуазии.

Достоевский использует следующие принципы изображения мира души своих героев: описание обстановки, где обитают герои, портрета, систему “двойничества”, сны, мимику и жесты персонажей, а также монологи героев,.

Психология персонажа раскрывается и через внутренний диалог, когда в герое борются два противоречивых сознания. Внешне он имеет форму монолога. Примером такого диалога являются размышления Раскольникова после его беседы с Порфирием Петровичем (III часть). Герой рассуждает, кто он: “тварь дрожащая” или “право имеющий”, и прав ли он в совершении убийства. Путем долгих и сложных размышлений герой приходит к заключению: “он убить-то убил, но переступить не переступил, на этой стороне остался”. “Он не человека убил, а принцип убил ”.

В монологическом замысле герой закрыт, и его смысловые границы строго очерчены: он действует, переживает, мыслит и сознает в пределах того, что он есть, то есть в пределах своего как действительность определенного образа; он не может перестать быть самим собою, то есть выйти за пределы своего характера, своей типичности, своего темперамента, не нарушая при этом монологического авторского замысла о нем. Такой образ строится в объективном по отношению к сознанию героя авторском мире; построение этого мира - с его точками зрения и завершающими определениями - предполагает устойчивую позицию вовне, устойчивый авторский кругозор. Самосознание героя включено в недоступную ему изнутри твердую оправу определяющего и изображающего его авторского сознания и дано на твердом фоне внешнего мира.

Произведения Достоевского прежде всего поражают необычайным разнообразием типов и разновидностей слова, причем эти типы и разновидности даны в своем наиболее резком выражении. У Достоевского почти нет слова без напряженной оглядки на чужое слово. В то же время объектных слов у него почти нет, ибо речам героев дана такая постановка, которая лишает их всякой объектности.

Поражает, далее, постоянное и резкое чередование различнейших типов слова. Резкие и неожиданные переходы от пародии к внутренней полемике, от полемики к скрытому диалогу, от скрытого диалога к стилизации успокоенных житийных тонов, от них опять к пародийному рассказу и, наконец, к исключительно напряженному открытому диалогу, - такова взволнованная словесная поверхность этих произведений.

Своеобразие Достоевского в особом размещении словесных типов и разновидностей между основными композиционными элементами произведения. Каковы бы ни были типы слов, вводимые автором-монологистом, и каково бы ни было их композиционное размещение, авторские интенции должны доминировать над всеми остальными и должны слагаться в компактное и недвусмысленное целое. Всякое усиление чужих интенций в том или другом слове, на том или другом участке произведения - только игра, которую разрешает автор, чтобы тем энергичнее зазвучало затем его собственное прямое или преломленное слово.

Монологическое слово Раскольникова поражает своей крайней внутренней диалогизацией и живой личной обращенностью ко всему тому, о чем он думает и говорит. И для Раскольникова помыслить предмет значит обратиться к нему. Он не мыслит о явлениях, а говорит с ними. Так он обращается к себе самому (часто на ты, как к другому), убеждает себя, дразнит, обличает, издевается над собой и т.п. Вот образец такого диалога с самим собой:

1) "... "Не бывать? А что же ты сделаешь, чтоб этому не бывать? Запретишь? А право какое имеешь? Что ты им можешь обещать в свою очередь, чтобы право такое иметь? Всю судьбу свою, всю будущность им посвятить, когда кончишь курс и место достанешь? Слышали мы это, да ведь это буки, а теперь? Ведь тут надо теперь же что-нибудь сделать, понимаешь ты это? А ты что теперь делаешь? Обираешь их же. Ведь деньги-то им под сторублевый пенсион, да под господ Свидригайловых под заклад достаются! От Свидригайловых-то, от Афанасия-то Ивановича Бахрушина чем ты их убережешь, миллионер будущий, Зевес, их судьбой располагающий? Через десять-то лет. Да в десять-то лет мать успеет ослепнуть от косынок, а пожалуй что и от слез, от поста исчахнет, а сестра? Ну, придумай-ка, что может быть с сестрой через десять лет, али в эти десять лет? Догадался? ".

Таков его диалог с самим собою на протяжении всего романа. Меняются, правда, вопросы, меняется тон, но структура остается той же. Характерна наполненность его внутренней речи чужими словами, только что услышанными или прочитанными им: из письма матери, из приведенных в письме речей Лужина, Дунечки, Свидригайлова, из только что слышанной речи Мармеладова, переданных им слов Сонечки и т.д. Он наводняет этими чужими словами свою внутреннюю речь, осложняя их своими акцентами или прямо переакцентируя их, вступая с ними в страстную полемику. Благодаря этому его внутренняя речь строится как вереница живых и страстных реплик на все слышанные им и задевшие его чужие слова, собранные им из опыта ближайших дней. Ко всем лицам, с которыми он полемизирует, он обращается на "ты" и почти каждому из них он возвращает его собственные слова с измененным тоном и акцентом.

Интересен факт, что в монологе почти нет слов со значением описания, то есть прилагательных и причастий. Это обусловлено тем, что существительное, выполняющее номинативную функцию, зачастую несет отрицательную оценку, оно ставит клеймо, запе­чатлевает человека. Это приговор. Назвать значит обозвать. К тому же отрицательная характеристика лица тяготеет в русском языке к выражению существительными, а одобрение передается, по преимуществу, прилагательными, ибо содержащаяся в них характеристика может отрицаться, а в данном примере как раз происходит осуждение Раскольниковым своих действий. В тексте нет слов с открытой отрицательной коннотацией, но такие слова, миллионер будущий, Зевес носят оттенок иронии, которая тем более усугубляется следующими словами: их судьбой располагающий. Само слово располагающий (по Ожегову) означает «внушающий симпатию, приятный», что само по себе противоречит сути теории Раскольникова, ведь он хотел их судьбами располагать в значении «иметь в своем распоряжении кого-нибудь или обладать кем-либо», что само по себе противоестественно, поэтому автор использует именно причастие, перешедшее в разряд прилагательного, а не глагол. Этим автор пытается оправдать героя в наших глазах, так как слово теперь несет положительную оценку.

В монологе нет большого количества ярких языковых средств, но высокую степень напряженности придает монологу большое количество глаголов, так как глагол всегда является признаком какого-либо движения. В данном случае мы наблюдаем движения мысли размышляющего о судьбе родных ему людей Раскольникова.

На синтаксическом уровне, как мы уже говорили выше, интересен тот факт, что монолог-размышление о себе героем ведется от второго лица, свои действия Раскольников анализирует как стороннее лицо, придавая этим определенной степени правдивость рассуждений, также это придает монологу диалогичность, то есть персонаж как бы со стороны разговаривает с самим собой.

Монолог также характеризуется отрывочностью, фрагментарностью, сокращенностью, что достигается использованием автором односоставных предложений. Разорванность хода мыслей передается частым использованием обособлений, которые сами по себе сопровождаются паузами.

Сложные предложения является языковым стержнем, вокруг которого группируются остальные языковые единицы. Так, доминанта данного текста – сложноподчиненные предложения. Они несут в себе ключевую мысль, объяснение смысла данной истории героя, так как в придаточных частях выявляется основа всего размышления, что соответствует главному принципу сложноподчинённых предложений, где придаточная часть поясняет главную.

В итоге внутренняя речь Раскольникова развертывается как философская драма, где действующими лицами являются воплощенные, жизненно осуществленные точки зрения на жизнь и на мир.

Почти все монологи Раскольникова драматизированы. Вот отрывок его драматизованной внутренней речи. Дело идет о решении Дунечки выйти замуж за Лужина. Раскольников понимает, что жертва эта для него. Вот его мысли:

2) «Ясно, что тут не кто иной как Родион Романович Раскольников в ходу и на первом плане стоит. Ну, как же-с - счастье его может устроить, в университете содержать, компанионом сделать в конторе, всю судьбу его обеспечить; пожалуй, богачом впоследствии будет, почетным, уважаемым, а, может быть, даже славным человеком окончит жизнь! А мать? Да ведь тут Родя, бесценный Родя, первенец! Ну как для такого первенца хотя бы и такою дочерью не пожертвовать! О милые и несправедливые сердца! Да чего: тут мы и от Сонечкина жребия, пожалуй что, не откажемся. Сонечка, Сонечка Мармеладова, вечная Сонечка, пока мир стоит! Жертву-то, жертву-то обе вы измерили ли вполне? Так ли? Под силу ли? В пользу ли? Разумно ли? Знаете ли вы, Дунечка, что Сонечкин жребий ничем не сквернее жребия с господином Лужиным. "Любви тут не может быть", - пишет мамаша. А что если кроме любви-то и уважения не может быть, а, напротив, уже есть отвращение, презрение, омерзение, что же тогда? А и выходит тогда, что опять стало быть "чистоту наблюдать" придется. Не так, что ли? Понимаете ли вы, что значит сия чистота? Понимаете ли вы, что лужинская чистота все равно что и Сонечкина чистота, а, может быть, даже и хуже, гаже, подлее, потому что у вас Дунечка, все-таки на излишек комфорта расчет, а там просто-напросто о голодной смерти дело идет! "Дорого, дорого стоит, Дунечка, сия чистота! ". Ну, если потом не под силу станет, раскаетесь! Скорби-то сколько, грусти, проклятий, слез-то скрываемых ото всех, сколько, потому что не Марфа же вы Петровна? А с матерью что тогда будет? Ведь она уж и теперь неспокойна, мучается, а тогда, когда все ясно увидит? А со мной? Да что же вы в самом деле обо мне-то подумали? Не хочу я вашей жертвы, Дунечка, не хочу, мамаша! Не бывать тому, пока я жив, не бывать, не бывать! Не принимаю...»

Все эти голоса, вводимые Раскольниковым в его внутреннюю речь, приходят в ней в своеобразное соприкосновение, какое невозможно между голосами в реальном диалоге. Здесь благодаря тому, что они звучат в одном сознании, они становятся как бы взаимопроницаемыми друг для друга. Они сближены, надвинуты друг на друга, частично пересекают друг друга, создавая соответствующие перебои в районе пересечений.

Смысловой материал сознанию героя дан всегда сразу весь и дан не в виде отдельных мыслей и положений, а в виде человеческих смысловых установок, в виде голосов, и дело идет лишь о выборе между ними.

Та внутренняя идеологическая борьба, которую ведет герой, есть борьба за выбор среди уже наличных смысловых возможностей, количество которых остается неизмененным на протяжении всего романа - герой все знает и все видит с самого начала.

Никакого становления мысли под влиянием нового материала, новых точек зрения не происходит. Дело идет лишь о выборе, о решении вопроса - кто я? - и - с кем я? Найти свой голос и ориентировать его среди других голосов, сочетать его с одними, противопоставить другим, или отделить свой голос от другого голоса, с которым он неразличимо сливается, - таковы задачи, решаемые героями на протяжении романа. Этим и определяется слово героя. Оно должно найти себя, раскрыть себя среди других слов в напряженнейшей взаимоориентации с ними. И все эти слова даны полностью с самого начала. В процессе всего внутреннего и внешнего действия романа они лишь различно размещаются в отношении друг к другу, вступают в различные сочетания, но количество их, данное с самого начала, остается неизменным. Мы могли бы сказать так: с самого начала дается некоторое устойчивое и содержательно-неизменное смысловое многообразие, и в нем происходит лишь перемещение акцентов, переакцентировка его.

В данном монологе присутствует большое количество слов с характеризующей оценкой, выражается это в первую очередь прилагательными: почетным, уважаемым, славным, бесценный, милые и несправедливые и так далее. Интересно как сочетает автор данные прилагательные в тексте. Например, слова со значением «не имеющий цены» или «пользующийся особым почетом или уважением» сочетаются с существительными, указывающими на главного героя, но значения их так же, как и в прошлом монологе искажены - мы наблюдаем только иронию Раскольникова по отношению к собственной персоне. Подтверждается это и тем, что данные слова относятся больше к книжной лексике и в разговорной речи встречаются редко, то есть по идее они должны указывать на точность определения, а указывают на фарс. В свою очередь слова, характеризующие родных и любимых людей Раскольникова, относятся чаще к разговорной лексике, например, милые и несправедливые, вечная, неспокойна, при этом именно данные слова придают монологу образность и чувственность. Они, в отличие от указанных выше, не содержат иронии или отрицательной оценки, а даны и указывают на прямое значение. Для Раскольникова Сестра м мать действительно «славные, привлекательные, приятные» (по Ожегову), а доброта Сонечки вечна, то есть «бесконечная, не перестающая существовать», слово несправедливые значит «лишенные чувства справедливости», но в данном контексте данное слово не несет отрицательной коннотации, так как характеризует действия любящих людей, а для них все, что касается благополучия Родиона – правильно и справедливо, и сам герой это понимает.

Синтаксис в данном монологе тоже отличается от предыдущего: предложения отличаются многословностью, полнотой, распространенностью. Все указывает на то, что речь героя более спокойна и рассудительна – это уже не обрывки фраз беспокойного человека, а монолог, ведущийся героем с пониманием смысла того, о чем он рассуждает. Интересен тот факт, что в начале монолога герой говорит о себе в третьем лице, что указывает, что в предмете размышлений сам герой участие не принимал, он только размышляет над результатом того, что было решено не им. В конце же монолога свое решение герой высказывает от первого лица, доказывая тем личную причастность к высказанному решению.

В следующем анализируемом нами монологе герой предстает ещё более рассудительным и даже несколько оптимистичным.

3) « Где это, – подумал Раскольников, идя далее, – где это я читал, как один приговоренный к смерти, за час до смерти, говорит или думает, что если бы пришлось ему жить где - нибудь на высоте, на скале, и на такой узенькой площадке, чтобы только две ноги можно было поставить, – а кругом будут пропасти, океан, вечный мрак, вечное уединение и вечная буря, – и оставаться так, стоя на аршине пространства, всю жизнь, тысячу лет, вечность, – то лучше так жить, чем сейчас умирать! Только бы жить, жить и жить! Как бы ни жить – только жить!… Экая правда! Господи, какая правда! Подлец человек! И подлец тот, кто его за это подлецом называет»

Монолог наполнен различными языковыми средствами. Главным образом в глаза бросается градация, которая выражается не отдельными словами, а целыми словосочетаниями – тем ярче и образнее становится образ того, что представлено ею, например: на высоте, на скале, и на такой узенькой площадке ; всю жизнь, тысячу лет, вечность . При помощи градации в монологе достигается напряженность и четкость излагаемого.

Встречаются также контекстуальные синонимы, например,. Каждое из этих слов вне этого контекста не содержат синонимических лексических значений, например, мрак – это «отсутствие света», океан – «весь водный покров земли или его часть между материками», но в монологе Раскольникова они составляют синонимический ряд, так как для самого героя равносильно неприемлемым, то есть отрицательным, является как пропасть, так и вечное уединение. Присутствуют также общеязыковые антонимы: жить – умирать , однако в данном контексте они становятся образными словами, так метко и четко определившие сомнения героя об отношении к своей жизни.

Речь героя представляет собой смешение стилей: встречается лексика книжная – высокая, а также слова разговорного стиля, наприме, пропасти, океан, вечный мрак, вечное уединение и вечная буря , а также - п одлец – слово разговорного стиля с низкой степенью оценночности.

В монологе нет прилагательных и только два причастия, это говорит о том, что основная задача данного монолога не охарактеризовать какие-либо размышления героя, а дать понять читателю, что герой уже уверен в том, что говорит, что он точно без определений лишних знает чего хочет – жить – только жить.

Монолог начинается выражениями от первого лица. Герой наводит читателей на линию своих размышлений путем воспоминаний уже известного ему. Как мы уже говорили выше, в данном тексте в начале также преобладают сложноподчиненные предложения, так как в придаточной части раскрывается суть воспоминаний, названных в главной части. Во второй половине отрывка преобладают односоставные назывные или инфинитивные предложения. Они придают монологу четкость и лаконичность, при этом уверяя читателей в том, что к концу монолога герой точно уверен в своих умозаключениях.

В конце монолога все предложения восклицательные, что придает речи некоторую торжественность, тем более, что из монолога ясно, что герой изменил резко, но правильно свое отношение к жизни, то есть для него теперь жизнь – самое важное, что есть у человека, а о самом важном всегда хочется говорить высоким слогом и тоном.

В следующем монологе герой вновь предстает перед нами метущимся, ищущим ответы на извечные вопросы.

4) «Что ж, это исход! – думал он, тихо и вяло идя по набережной канавы. – Все таки кончу, потому что хочу… Исход ли, однако? А все равно! Аршин пространства будет, – хе! Какой, однако же, конец! Неужели конец? Скажу я им иль не скажу? Э… черт! Да и устал я: где нибудь лечь или сесть поскорей! Всего стыднее, что очень уж глупо. Да и наплевать на это. Фу, какие глупости в голову приходят…»

Отрывок представляет монолог-полемику, в нем задается много вопросов, но не находятся ответы. На отсутствие их указывает и то, что автор не показывает нам движения героя, то есть для того, чтоб что-то постичь требуется движение мысли, определенные действия самого героя, но нам представлены только глаголы со значением статичности и только одна отглагольная форма движения идя сочетается с характеризующими его словами тихо и вяло , то есть и это движение выполняется нехотя. Статичность в действиях порождает и статичность мысли, поэтому на любой задаваемый себе вопрос герой не ищет ответа, а ищет способ уйти от него, например, лечь или сесть .

В представленном примере очень мало именных частей речи, это говорит о том, что герой не уверен в правильности своих размышлений, так как именные части речи называют и характеризуют что-либо, однако герой не может сделать определенный вывод, то есть назвать итог своим размышлениям, а тем более дать им определение. Отсутствие в монологе ярких образных языковых средств не указывает на малый словарный запас героя, а только делает его речь более простой и понятной.

На синтаксическом уровне следует отметить тот факт, присутствует большое количество вводных слов и частиц, часто используются междометия – все это характерно просторечью. Предложения большей частью неполные, так как внутренняя речь всегда отличается ущербностью. Это объясняется тем, что язык внутренней речи свободен от избыточности. Внутренняя речь характеризуется, как мы говорили ранее, отрывочностью, фрагментарностью, сокращенностью. Языковым стержнем в данном монологе также являются сложные предложения, что ещё раз подтверждает тот факт, что в монологической речи требуется использование придаточных предложений и композиционных средств.

Двусоставные предложения с различными обособлениями подчеркивают неодолимость состояния героев. Такими одинарными предложениями представлен почти весь текст размышлений героя, однако именно они обрастают глубоким смыслом сигнализирующим, что состояние души героя достигло опасного предела: страстно, ужасно - оно может привести к трагическим последствиям. Ни на что не глядя, герой отдаётся своей судьбе, поэтому и размышления его представляют собой какой-то отрывок с легким оттенком сомнения или даже глубокой неуверенности в правильности своих действий. Этому ключевому смыслу подчинен подбор и всего языкового материала, с помощью которого писатель ярко показывает нам душевные переживания Раскольникова.

В данных текстах-монологах вопросно-ответная форма создает строгость тона, помогает передать ощущение физической и душевной боли героя.

Последний анализируемый нами монолог представляет собой не внутреннюю речь героя, а размышления вслух.

5) «Довольно! – произнес он решительно и торжественно, – прочь миражи, прочь напускные страхи, прочь привидения!… Есть жизнь! Разве я сейчас не жил? Не умерла еще моя жизнь вместе с старою старухой! Царство ей небесно и – довольно, матушка, пора на покой! Царство рассудка и света теперь и… и воли, и силы… и посмотрим теперь! Померяемся теперь! – прибавил он заносчиво, как бы обращаясь к како й - то темной силе и вызывая ее. – А ведь я уже соглашался жить на аршине пространства! »

Это внутренне диалогизованное изложение все время перебивается вопросами, обращенными Раскольникова к самому себе. Свою речь излагает сам Раскольников, все время перебивая провоцирующими вопросами и замечаниями самому себе, поэтому изложение Раскольникова проникнуто внутренней полемикой, основанной на душевных переживаниях героя. Утрачивая свою монологическую абстрактно-теоретическую завершенность, довлеющую одному сознанию, данный монолог приобретает противоречивую сложность и живую многогранность идеи-силы, рождающейся, живущей и действующей в большом диалоге не только одного человека, но и целой эпохи.

Обилие безличных и инфинитивных предложений в текстах внутренней речи, передающих душевное состояние героев, усугубляют тревожные мысли персонажей, делают рассуждения более обрывистыми, мысли предстают перед читателями как обрывки сознания.

Следует обратить внимание, что текст этот – это, в первую очередь, повествование о душевных переживаниях главного героя, поэтому синтаксическая форма передачи ощущений и их душевного разлада с самими собой представляются различными по цели высказывания и интонации типами предложений, что позволяет писателю ярко создать атмосферу отчужденности героя от всего, что его окружает. Уход в размышления сопровождается чувством одиночества героя среди массы людей. По типам предложений, составляющих текст речи можно подробно, шаг за шагом, проследить это. Например, все предложения, в которых представлена уверенность героя в своих умозаключениях, являются восклицательными, а сомнение выражается в невосклицательных предложениях. Восклицательные предложения оживляют описание, придают ему особую взволнованность, однако зачастую даже она сопровождается грустью, так как взволнованность читателя основана на понимании того, что герой в данный момент находится в сомнительном положении.

Ярким языковым средством является инверсия: почти все предложения построены на ней: произнес он ; Есть жизнь ! Не умерла еще моя жизнь ! И так далее. Также автор использовал многосоюзие для придания тексту размеренности, однако в некоторых случаях союз указывает на сомнения героя.

Лексический уровень данного монолога интересен тем, что автор использовал большое количество языковых средств, например, слова высокой лексики: Царство рассудка и света теперь и… и воли, и силы ; на аршине пространства! » Интересен также состав частей речи: монолог в основном состоит из глаголов состояния и характеризующих это состояние наречий.

Однако качественное прилагательное все же присутствует в монологе, но интересно его использование: с старою старухой . Здесь мы наблюдаем тавтологию, но, в отличие от других случаев, она здесь уместна, так как дает понять, что герой меняет свою точку зрения на жертву. До сих пор старуха в его монологах характеризовалась только как процентщица, то есть образ отрицательный, сейчас же ге6рой видит в ней уже просто старую старуху .

С другой стороны в словаре Ожегова слово старый имеет несколько лексических значений, к нашему случаю подходят два из них: «достигший старости» - это значение нами уже объяснено в данном контексте, однако особый интерес вызывает другое значение – «бывший прежде, предшествовавший чему-нибудь или кому-нибудь». Если рассматривать с данной точки зрения, то словосочетание старая старуха будет означать то, что она предшествовала настоящей и будущей жизни героя. В этом проявляется общеизвестная полифоничность слов в произведениях Достоевского.

Итак, в композиционно выраженных монологах Раскольникова нет отдельных мыслей и положений. Он никогда не спорит сам с собой по отдельным пунктам, а всегда цельными точками зрения, вкладывая свою идею целиком даже в самую краткую реплику. Автор использует различные языковые средства для создания образных и ярких монологов героя. Нами были рассмотрены особенности языковых средств на лексическом и синтаксическом уровне. В ходе анализа мы определили, что слова в монологах героя полифоничны: они одновременно могут содержать несколько значений, однако каждое из них играет роль в раскрытии образа героя через его переживания. Также следует отметить, что речь в монологах образная, однако достигается это большей частью не использованием описательных слов, а большим количеством глаголов, междометий, частиц. С другой стороны эти же средства указывают в монологах на сомнения или переживания, которые испытывает герой. Синтаксический уровень представлен сложноподчиненными предложениями, как стержнями текстов монологов, так как данные предложения характерны разговорной речи. Также смятение и неуверенность героя выражаются в разорванности фраз, прерванности выражений, что передается различного вида односоставными и неполными предложениями.

Лингвистическая дисциплинаРеферат >> Информатика

Использованы ограниченные программистские ресурсы, лингвистический анализ и синтез также были сведены... . Прототипический текст - это монолог . Между тем многие лингвисты... и Л. Якубинский) указывали на вторичность монолога по сравнению с диалогом. Гипертекст с...

Раскольников идёт к Порфирию Петровичу в самом конце романа также как и в прошлые разы, но в этот раз в его душе было нехорошее чувство: вдруг Порфирий Петрович обо всём догадался, вдруг тот мещанин или дворник, с которыми он встретился на улице, всё рассказал ему? «Сердце стучит, вот что нехорошо!» – думает он по пути к следственной конторе.

Мне кажется, как раз из-за этого Порфирий Петрович его и разгадал, – он волновался и переживал по пути к нему и в разговоре с ним, передал ему по какому-то телепатическому каналу, что он убил (об этом его заставляла думать совесть; он потому-то и не стал «право имеющим», – потому что он проиграл себе, своим чувствам морально, его совесть слишком сильно его давила, не давала ему перестать думать об этом). К счастью, он знал про этот канал и старался его закрыть как можно сильнее. Но, к сожалению, закрыть его никак нельзя, поэтому он решил пойти другим способом: канал будет открыт, но по нему будет передаваться много другой информации, и для информации об убийстве (которую следователю посылала совесть) останется мало места: он входит смеясь, стараясь думать как можно о большем и как можно меньше про тот факт, что он убил.

Но не думать о вещи, о которой очень хочется думать, очень трудно, также как и думать одновременно о многих вещах. Он очень боялся, что он не выдержит, что у него не хватит сил, но держался благодаря вере в то, что «наполеоны» сильнее, и, следовательно, он тоже смелый, ведь он же «Наполеон». Но он не знал, что у него настолько сильная совесть, что никакой наполеонизм не поможет ему. Борясь со своей совестью и со своей моральной стороной, корнем всего внешнего проявления, он боролся и с внешними признаками: он старался не говорить ничего лишнего, говорить как можно натуральнее и как можно меньше об убийстве, – но, видимо, он с трудом понимал, что, борясь со своими подозрительными внешними действиями, он, стараясь понять, что не надо в данном случае делать, забыл про внутреннюю борьбу и много думал об убийстве. Порфирий Петрович ждал, когда же Раскольников сдастся, видя, что он не хочет сдаваться, а времени они уже много потратили в разговоре, понимает, что Раскольникову нужно помочь сдаться; он решает заговорить о статье Раскольникова, «о нравственном состоянии преступника во время преступления», чтобы заставить его думать об убийстве.

Наконец, Раскольников сдаётся и передаёт Порфирию Петровичу по их телепатическому каналу информацию о том, что он убил. Тогда, узнав это, он уже без боязни заводит с ним разговор о статье, напрямую намекая на то, что преступление сделала он (Раскольников), говорит про то, что «наверное, такой «наполеон» и укокошил нашу старушку», удивляется: «а если какая-нибудь вша вообразит себя «право имеющим» и начнёт для этого препятствия устранять?». Наконец, поняв, что Раскольников и в борьбе с внешними признаками сдался, начинает выуживать напрямую у него признания, сказав ему, что догадался; то, что он догадался, он объясняет тем, что, имея в голове свою теорию, Раскольников не удержался бы её проверить и попытаться стать «право имеющим». Раскольников в третий раз не выдерживает и сознаётся Порфирию Петровичу в преступлении. Тому становится жалко Раскольникова, он ему предлагает во всём публично признаться, чтобы очистить себе душу и упразднить себе наказание. Отчасти у него это получилось: наказание было упразднено всего до восьми лет каторги, да и к тому же вся душа его была очищена: после отправки на каторгу совесть его больше не мучила, он уехал из «грязного Петербурга» и полюбил Соню.

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение «Средняя школа № 1 с углубленным изучением отдельных предметов город Шебекино Белгородской области».
Художественная роль образа Сони Мармеладовой в раскрытии идейного содержания романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание»

Сонечка Мармеладова - настоящая героиня романа, носительница христианских идей милосердия, любви, смирения и святости страдания.

Урок-семинар по роману Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание»

Рассолова Людмила Николаевна.

Г. Шебекино 2010

Цели урока-семинара:

Рассмотреть образ Сони Мармеладовой в свете библейских истин;

Показать, что именно в этой «отверженной» девушке с бледным и худым личиком открыта великая религиозная мысль, что именно общение с Соней заставит Раскольникова смотреть на свое преступление как на попрание нравственных норм, нарушение божественных установлений;

Развивать умение учащихся анализировать эпизод в контакте всего произведения;

Развивать умение самостоятельной исследовательской работы;

Подготовить учащихся к домашнему сочинению

При помощи, какой силы Соня Мармеладова надеется вернуть Раскольникова к жизни?

Удалось ли Сони воскресить Раскольникова?
Итог совместной работы:

Домашнее сочинение, предполагающее анализ эпизода из романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание»

Эпиграф к уроку-семинару:

Обрести Христа - значит обрести собственную душу.

Мы живем, умереть не готовясь,

Забываем поэтому стыд.

Но Мадонной невидимой совесть

На любых перекрестках стоит

Е. Евтушенко

Активизация познавательной деятельности.

В одной из редакций роман заканчивается словами: «Неисповедимы пути, которыми находит Бог человека» Свой путь прошел и Родион Раскольников: через бред, беспамятовство, кошмарные сны. Всякий раз, когда герой отдавался течению жизни «прямо», не рассуждая, он приближался к спасению своей души. Еще раз назовем эти моменты: разговор с Поленькой (первый шаг к воскрешению), чтение Евангелия (коренной перлом в созидании героя), признание Сони и покаяния на площади (попытка примирения с совестью), евангельский сон (очищение от скверны воскрешение новой жизни).

Задания по группам

1. 
   Проанализируйте сцену разговора Раскольникова с Поленькой (2 часть 7 глава). Герой уходит от Мармеладовых с ощущением «приговоренного к смерти, которому вдруг объявляют прощение». Что изменилось в психологическом состоянии Раскольникова? Как повлиял на героя разговор с Поленькой?
2. 
   Прочитайте главу 11 Евангелия от Иоанна и проанализируйте сцену чтения «вечной книги» Соней Раскольникову (4 часть 4 глава). Подумайте, почему Достоевский почти дословно цитирует притчу о Лазаре? Какова роль выделенных курсивом евангельских слов и выражений?
3. 
   Рассмотрите сцену признания Раскольникова Соне. Что предшествует признанию? Почему герой выбрал Соню?
4. 
   Какова роль Эпилога в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание»?

Вступительное слово учителя: В основе творчества Ф. М. Достоевского лежит христианская идея или «идея христианского гуманизма», который «во всяком, даже падшем и низменном человеке видит человека как образ Божий». Определяя идею романа «Преступление и наказание», писатель отмечал: «Православное воззрение, в чем, есть православие… человек не родится для счастья. Человек заслуживает счастье, и всегда страданием». Таким образом, ключевым понятием в романе становится страдание.

И та всемирная гармония, о которой пророчествовал Ф.Достоевский, вовсе не утилитарное благоденствие людей на теперешней земле, а именно начало той новой земли, в которой правда живет. И наступление этой всемирной гармонии... произойдет вовсе не путем мирного прогресса, а в муках и болезнях нового рождения, как это описывается в Апокалипсисе - любимой книге Достоевского в его последние годы... И только потом, за этими болезнями и муками, торжество и слава, и радость"

Тезисы по содержанию темы.

Соня сосредоточилась на своих близких, Раскольникова больше волнуют дальние.

Соня вбирает в себя мучения человеческие, Раскольников знает, как спасти мир, он один нашел необходимый рычаг.

Раскольников убил других, чтобы начать спасать человечество, Соня убивает свою душу, чтобы оказать немедленную помощь погибающим.

Раскольникову для осуществления его идеи нужна власть над другими, Соня непосредственно осуществляет свои нравственные и социальные цели. Они оба преступники, оба загубили жизни - он чужую, она свою, что перед высшим этико-философским судом одно и то же, Раскольников теоретизирует.

Соня действует, и она предопределяет ход событий, а герой вынужден поступать в зависимости от ее импульсов. Постепенно она становится примером для Раскольникова в борьбе за спасение погибающих.

Он хотел подчинить себе Соню, сделать из нее подобие себе, она еще слова не сказала, а он уже почувствовал, что его идея не принята. Соня альтернативна Раскольникову.
Соня - воплощенное чистое добро - находит нечто общее в Раскольникове, как бы воплощенном чистом зле, и наоборот, Раскольников в глубине души Сони видит свое собственное отражение, знает, что им когда-то идти "по одной дороге", что у них "одна цель".

Представление результатов самостоятельной познавательной деятельности учащихся.

Работа с текстом. Вопрос. Ответ. Цитаты.
«Молишься ли ты богу, Родя, по-прежнему и веришь ли в благость творца и искусителя нашего?... не посетило ли тебя новейшее модное безверие?»

Группа 1

От Мармеладовых герой уходит с ощущением «приговоренного к смертной казни, которому вдруг и неожиданно объявили прощение».

Что же изменилось в психологическом состоянии Раскольникова?

Рассмотрим и подумаем: сцена разговора с Поленькой, как повлиял разговор на героя…

Раскольников спускается по лестнице «Па половине лестницы. нагнал его возвращавшийся домой священник». На «последних ступенях» его догоняет Поленька. Символичным смыслом наполняется эта сцена.

Страдания преступной совести у Родиона Раскольникова - это огромная движущая сила, она ведет его к Богу. Причем в это же время энергия самозащиты у Родиона Раскольникова не иссякает. С удивительными мастерством Достоевский раскрывает эту двойственность души героя, добавляя все новые и новые признаки победы совести над разумом.

Вспомним несколько эпизодов из романа, происшедших с Раскольниковым после поминок Мармеладова, где происходило его первое общение с Соней.

"Он сходил тихо, не торопясь, весь в лихорадке и, не сознавая того, полный одного, нового, необъятного ощущения вдруг прихлынувшей полной и могучей жизни. Это ощущение могло походить на ощущение приговоренного к смертной казни, которому вдруг и неожиданно объявляют прощение."

"Она прибежала с поручением, которое, видимо, ей самой очень нравилось.

Послушайте, как вас зовут?.. а еще: где вы живете? - спросила она, торопясь, задыхающимся голоском.

Он положил ей обе руки на плечи и с каким-то счастьем глядел на нее. Ему так приятно было на нее смотреть, - он сам не знал почему...

Любите вы сестрицу Соню?

Я ее больше всех люблю!..

А меня любить будете?

Вместо ответа он увидел приближающееся к нему личико девочки и пухленькие губки, наивно протянувшиеся поцеловать его. Вдруг тоненькие, как спички, руки ее обхватили его крепко-крепко, голова склонилась к его плечу, и девочка тихо заплакала, прижимаясь лицом к нему все крепче и крепче...

А молиться вы умеете?

О, как же, умеем! Давно уже; я, как уж большая, то молюсь сама про себя, а Коля с Лидочкой вместе с мамашей вслух; сперва "Богородицу" прочитают, а потом еще одну молитву: "Боже, прости и благослови сестрицу Соню", а потом еще: "Боже, прости и благослови нашего другого папашу, потому что наш старший папаша уже умер, а этот ведь нам другой, а мы и об том тоже молимся.

Полечка, меня зовут Родион; помолитесь когда-нибудь и обо мне: "и раба Родиона" - больше ничего.

Всю мою будущую жизнь буду об вас молиться, - горячо проговорила девочка и вдруг опять засмеялась, бросилась к нему и крепко опять обняла его."

Удивительная по глубине и сложности сцена. Это настоящее начало воскресения Раскольникова. Она вернула ему веру в жизнь, веру в будущее. Раскольников впервые получил урок бескорыстной христианской любви, любви к грешникам. Впервые какое-то время он жил божественной стороной своей натуры. Окончательная духовная перестройка Раскольникова еще впереди, еще много раз ему нужно соприкоснуться с такой любовью, осиянной божественным светом. Правда душевное просветление героя длилось недолго - разбуженная жизненная энергия своим светом ушла во тьму его заблуждений. Вот реакция Раскольникова на все происшедшее:

"Довольно! - произнес он решительно и торжественно, - прочь миражи, прочь напускные страхи, прочь привидения!.. Есть жизнь! Разве я сейчас не жил? Не умерла еще моя жизнь вместе со старою старухой! Царство ей небесное и - довольно, матушка, пора на покой! Царство рассудка и света теперь и... и воли, и силы... и посмотрим теперь! Померяемся теперь! - прибавил он заносчиво, как бы обращаясь к какой-то темной силе и вызывая ее. - А ведь я уже соглашался жить на аршине пространства!"

Раскольников мысль за мыслью снова превращался в другого человека, не того, каким он был недавно. Достоевский подмечает, что гордость и самоуверенность нарастали в нем каждую минуту. Но что-то с ним было и то, что неизбежно прорастало в его будущее.

После знакомства Раскольникова с Соней Мармеладовой в романе ее образ стремительно вырастает в своей моральной яркости. Драма ложной мысли постепенно завершается надеждой на искупление и успокоение совести ценой страдания. Настоящей героиней романа становится Соня -носительница истинно христианских идей милосердия, любви, смирения и святости страдания. Великая религиозная мысль скрывается в этой "отверженной" девушке с бледным и худеньким личиком.
Группа 2
Нужно сказать, что Раскольников двойственно относился к жертвенности Сони. Логика его рассуждений была проста - Соня понапрасну умертвила себя, ее жертва и вера в помощь Бога совершенно напрасны.

"Он все ходил взад и вперед, молча и не взглядывая на нее. Наконец подошел к ней; глаза его сверкали. Он взял ее обеими руками за плечи и прямо посмотрел в ее плачущее лицо. Взгляд его был сухой, воспаленный, острый, губы его сильно вздрагивали... Вдруг он весь быстро наклонился и, припав к полу, поцеловал ее ногу...

Что вы, что вы это? Передо мной! - пробормотала она, побледнев, и больно-больно сжало вдруг ей сердце. Он тотчас же встал.

Я не тебе поклонился, я всему страданию человеческому поклонился..."

Поклонение страданию человеческому - это уже христианское движение души; поклонение "твари дрожащей" - это уже не прежний Раскольников

Группа 3

Это и будет его духовным очищением "воскресением из мертвых". Дрожа и холодея, повторяла Соня строки из Евангелия; "Сказав сие, воззвал громким голосом: Лазарь, иди вон. И вышел умерший".

Именно после этого эпизода Раскольников предлагает Соне "идти вместе", совершает покаяние на площади, является с повинной.

Однако не следует думать, что произошло чудо и Раскольников, "проснувшийся" для новых восприятий, начавший жить жизнью совести, отказался от своих прежних убеждений - теоретизирование не перестало доминировать, но победы божественного сознания у Раскольникова стали чаще и глубже воздействовать на его миросозерцание.

Крепость теоретических убеждений Раскольникова - в особенностях его сознания: ему необходима своя философия жизни, своя программа, его разумом должна завладеть новая спасительная идея. А пока такой идеи не было - она вызревала, как вызревала в его истерзанном сердце любовь к Соне.

Индивидуальные задания.

"Вечная Сонечка".

Значение образа Сони Мармеладовой в романе "Преступление и наказание". Сопоставление Раскольникова и Сони.

В романе "Преступление и наказание" две правды: правда, Раскольникова и, правда, Сони. Но истинна одна, правда, другая - ложна. Чтобы понять, где истина, нужно сравнить этих героев, в судьбе которых много общего, но различаются они в главном.

Проблемный вопрос

Анализ первого эпизода (ч. 4, гл. 4)

1. 
   Докажите, что во время первой встречи Раскольников "проверяет Соню на прочность". Раскольников, выбрав Соню, считал, что у них много общего.Он, убив старуху, совершает бунт; она, убив себя, приносит жертву. Он проверяет, до каких пор "простирается Сонино терпение, должна же и она взбунтоваться".
2. 
   Проследите, как Раскольников пытается сломить Соню. Покажите, что он в этом эпизоде выступает как змей-искуситель. Раскольников говорит Соне:

"Катерина Ивановна ведь вас чуть не била".

"А с вами что будет?"

"Катерина Ивановна в чахотке, в злой, она скоро умрет".

"А коли вы теперь заболеете".

"Дети на улицу всей гурьбой пойдут".

"С Полечкой, наверно, то же самое будет".

Каков результат первого разговора Раскольникова и Сони? Результат этого мучительного разговора: Соня не бунтует, а только надеется на Бога. Раскольников чувствует ее силу. Отсюда - его понимание Сони: "ненасытимое страдание", "всему страданию человеческому поклонился", "юродивая" - святая.

Почему Раскольников заставляет Соню читать "Евангелие". Раскольников неслучайно заставляет Соню читать "Евангелие", каждый из них вкладывает свой смысл в это чтение. В сцене "Воскресение Лазаря" - два героя: Лазарь и Иисус. Это сцена веры в Воскресение. А в системе образов романа тоже два героя: Соня и Раскольников. Соня ставит и себя, и Раскольникова на место Лазаря - это надежда на воскресение. Поэтому она сначала не хотела читать. Это для нее слишком личное, сокровенное. Раскольников ставит и себя, и Соню на место Иисуса: он взял на себя право распоряжаться жизнью людей, а Соня - святая, мученица.

Как в лексике эпизода отражается состояние героя, сила и слабость, как постепенно оно меняется? Если выписать опорные слова, станет ясно, что слабость Сони постепенно сменяется силой, которую она черпает в вере, а сила Раскольникова сменяется нерешительностью и неуверенностью.

Анализ второго эпизода (ч. 5, гл. 4)

1. 
   Зачем Раскольников приходит к Соне второй раз? Раскольников приходит к Соне, чтобы сознаться в убийстве. Он чувствует ее нравственную силу и поэтому считает, что она выдержит.
2. 
   Докажите, что Раскольников хочет спровоцировать Соню на бунт. С каких позиций Соня оценивает преступление Раскольникова? Раскольников начинает с проверки своей теории, пытаясь опять спровоцировать Соню на бунт. Но она понимает всё с позиций народной нравственности. На Руси преступников считали несчастными, так как они нарушили божеские заповеди .
3. 
   Докажите цитатами, что Раскольников меняет свои убеждения, а Соня остается верна своей нравственной позиции.

Как анализ лексики эпизода помогает понять его смысл? Наблюдая за лексикой, можно проследить, как постепенно слабость Сони превращается в силу, а Раскольников теряет всю свою уверенность.

Итог : Образ Сони - один из важнейших в романе. Соня - нравственный ориентир автора, символ самоотрицания и жертвенности. Героиня противопоставила уму Раскольникова душу и сердце, она оказалась сильнее его в нравственном плане. Именно Соня спасает героя, ведет его к вере через любовь и надежду.

Индивидуальное задание .

"Их воскресила любовь"

Композиционная роль эпилога в романе "Преступление и наказание".

Примерный план анализа эпизода 1

Для обсуждения ключевых проблем эпилога классу предлагается система вопросов.

Основные вопросы урока:

1. 
   Почему так тяжело переносил каторгу Раскольников?
2. 
   В чем выражалась его болезнь?
3. 
   Как объяснить его отношение к Соне? Почему он мучил ее?
4. 
   Как складываются его отношения с окружающими?
5. 
   Почему он отделен от мира, кто в этом виноват?
6. 
   Что для него страшнее каторги?
7. 
   Почему он не раскаялся в своем преступлении?
8. 
   Почему каторжники полюбили Соню?
9. 
   Какую роль в возрождении Раскольникова сыграла болезнь и сон, приснившийся ему во время болезни?
10. 
    Что помогло возродиться Раскольникову?
11. 
    Как Раскольников помог Соне?
12. 
    Какую роль отводит автор "Эпилогу"в понимании смысла всего романа?

Индивидуальные задания.

Творческая биография Ф. М. Достоевского.

Летом 1866 года нужда особо сдавила Достоевского, и он подписал грабительский контракт с жуликоватым издателем Ф. Стелловским, уступив ему за три тысячи рублей право на издание трех томов его сочинений и обязавшись представить к 1 ноября 1866 г. новый роман в 12 печатных листов. В случае невыполнения последнего пункта он должен был внести неустойку и терял права на все тома в продолжение девяти лет. Стелловский рассчитывал на то, что аванс, выданный писателю, немедленно уйдет на уплату векселей и все произведения достанутся издателю за бесценок. Достоевский, чтобы избавиться от грозившей ему кабалы, решается на крайнюю меру: "Я хочу сделать небывалую и эксцентрическую вещь, написать в четыре месяца 30 печатных листов в двух разных романах, один из которых я буду писать утром, а другой вечером, и окончить к сроку".

Имя Достоевского Анна Григорьевна впервые услышала от отца, средней руки чиновника, по которому на то время носила еще траур. Ей было 20 лет, она закончила гимназию с серебряной медалью и зарабатывала на жизнь сама. Она не любила нигилисток, была консервативна в политических взглядах, считала себя передовой во всем, что касалось женского равноправия, образования, материальной независимости. Недоброжелатели обращали внимание на огрубевшие от физического труда мозолистые руки и желтоватый цвет лица. Те, кому она нравилась, хвалили ее за умение владеть собой, чувство юмора и "трепещущее сердце, не знавшее ровного биения".

С этих пор они работали по нескольку часов в день. По ночам он писал, днем диктовал написанное. Дома она расшифровывала стенограмму и назавтра Достоевский исправлял рукопись. Скоро выяснилось, что работа идет споро, и Достоевский был благодарен добросовестной сотруднице. Незаметно она стала давать Паше практические хозяйственные советы. Приносила с собой еду, когда в доме писателя не было ни гроша. Её заботы трогали и смущали Достоевского, но это было приятное смущение. Молодая девушка оказалась его опорой и помощницей в самом важном для него деле - творчестве. В 26 дней они осуществили "план": десять листов "Игрока" отправили Стелловскому. Анна Григорьевна предусмотрела ход недобросовестного издателя, который заблаговременно уехал из города и приказал служащим не брать принесенный роман, она передала в издательство труд Достоевского через полицию, которая зафиксировала печатью год, месяц, день и час доставки рукописи. Благодаря практичности помощницы писатель впервые за многие годы своевременно получил гонорар.

В конце работы над "Преступлением и наказанием" Достоевский и Анна Григорьевна обвенчались. Семейной идиллии сразу не получилось, супруги не сумели организовать совместного существования, он - по отсутствию к этому таланта и по привычкам рассеянного холостяка, погруженного в свои мысли, она - по молодости и по неумению ладить "со взрослыми". Родственники встали в оппозицию к молоденькой жене Достоевского, Паша и жена Михаила интриговали, чтобы восстановить свои права на собственность, авансы и гонорары не доходили до рук юной хозяйки. И здесь Анна Григорьевна проявила скрытую силу своего характера, чего ей никогда не могли простить друзья и родственники Достоевского: она заложила все, на что ушли деньги ее приданого - мебель, серебро, одежду и, к негодованию родни, увезла Федора Михайловича за границу. Собирались они пробыть там три месяца, а вернулись через четыре года, успев позабыть о неудачном начале совместной жизни, обретя счастливое и прочное содружество.
Группа 1
Помогая и благодетельствуя Мармеладовым, Раскольников на некоторое время спасается от своей гнетущей душевной тревоги.

Из лона этой семьи появляется «ангел-хранитель» героя - Соня, идейный антипод Раскольникова. Ее “решение” состоит в само пожертвовании, в том, что она переступила через свою чистоту, принеся всю себя в жертву ради спасения семьи. «В этом она и противостоит Раскольникову, который все время, с самого начала романа (когда он только еще узнал о существовании Сони из исповеди ее отца) меряет свое преступление ее “преступлением”, стараясь оправдать себя. Он постоянно стремится доказать, что поскольку “решение” Сони не есть подлинное решение, значит, он, Раскольников, прав”

Группа 2
И вот “убийца и блудница сходятся за чтением вечной книги”, читая по Евангелию Лизаветы о воскрешении Лазаря. Это - положительная философия Достоевского и в то же время символический прообраз судьбы и Раскольникова, и Сони. С интерпретацией убийственной теории Раскольникова как болезни, грозящей смертью, перекликается начало евангельского фрагмента: “Был болен некто Лазарь, из Вифании...” (в Евангелии Христос при вести о болезни Лазаря говорит также: “Эта болезнь не к смерти, но к славе Божьей.” - Ин.XI; 4). Четыре дня, проведенных Лазарем в гробу, соответствуют четырем дням, который Раскольников провел в своей “каморке-гробе” после убийства в беспамятстве горячки. Однако Раскольников, хотя сказал ранее Порфирию, что верует в воскрешение Лазаря буквально, пока еще далек от того, чтобы довериться услышанной им “благой вести”.
Группа 3

Эпилог и его роль в романе.

Поначалу Раскольников и на каторге остается верен себе, относится ко всем окружающим его людям с бессознательным презрением, чем заслуживает всеобщую ненависть, но затем жизнь, которой он доверился, “берет свое”. Однажды он попадает в острожную больницу, и это заболевание сливается в читательском восприятии с его общим болезненным состоянием на протяжении всего романа. Но только здесь символически изображается его окончательное выздоровление. Идея покидает его ум после апокалиптического видения, где она показана в полном развитии своей разрушительной силы - в виде моровой язвы, уничтожающей чуть ли не все человечество. Но Достоевский не заставляет Раскольникова прямо разубедиться и отказаться от своей теории, что выглядело бы откровенно натянуто. Просто в какой-то момент герой перестает жить одним “эвклидовским” разумом, выполняющим одну и ту же всеразлагающую самоаналитическую работу, и отдается “живой жизни”, непосредственным сердечным чувствам. Отметим также, что это стало возможно для него только вне Петербурга, которому в эпилоге противопоставлено первое за весь роман описание природы - необозримые просторы степи с юртами кочевников, где “как бы самое время остановилось, точно не прошли еще века Авраама и стад его” (6; 421). Этот пейзаж вызывает ассоциацию с библейским временем, когда человечество еще только начинало осваивать Землю и познавать Божьи законы, медленно, веками нащупывая обратный путь к Богу после грехопадения. Он символически знаменует собой начало новой, трудной и еще неизвестной жизни героя – возвращение к первоистокам бытия, к Земле, к источникам «живой жизни» и следующее за тем возрождение. И первым живым чувством, воскресившем его, была любовь к Соне. До сих пор на протяжении всего романа он только пользовался ее любовью как единственной нитью, связывающей его с людьми, но отвечал ей одной холодностью, жестоко мучая и безжалостно перекладывая часть своей тоски на ее хрупкие плечи. Ныне же, по выздоровлении от болезни его безотчетно потянуло к ней и “бросило к ее ногам”. Это уже не демонстративный жест, подобно поцелую ноги при первом свидании, но символический знак смирения в любви “гордого человека”. Теперь «сердце одного заключало в себе бесконечные источники счастья для другого». Евангелие пока еще не читается Раскольниковым. Но мы помним, что у самого писателя как раз на каторге произошел духовный перелом и потому естественно можем предположить, что он верит в реальность будущего прихода к Истине и воскресение своего героя.

Первая группа

"РОДИОН РАСКОЛЬНИКОВ И СОНЯ МАРМЕЛАДОВА"

Сатанинской утопии героя она, с виду робкая, на деле же несгибаемая, противопоставила религиозный план обновления жизни. По ее разуму богатство и комфорт делают людей эгоистами: "А в комфорте-то, в богатстве-то, вы бы, может, ничего и не увидели из бедствий людских, бог кого очень любит и на кого надеется, посылает тому много несчастий, чтоб он по себе узнал и больше увидел, потому в несчастии больше в людях видно горя, чем в счастье". Ее вера в бога дает ей возможность делать добро во имя тех, кому она себя приносит в жертву: "А вы будьте кротки, а вы будьте смирны - и весь мир победите. Нет сильнее меча, кроме этого..."

Удалось ли Соне "воскресить" Раскольникова?

В эпилоге романа писатель говорит о том, что религиозные убеждения Сони стали убеждениями Раскольникова. Страдания, перенесенные ими, открыли дорогу к счастью. Героев "воскресила любовь".

Зачем писателю понадобился эпилог?

Зачитаем страницу покаяния: "Поди, на перекресток, поклонись народу, поцелуй землю, потому что ты и перед ней согрешил, и скажи всему миру вслух: "Я убийца". Он весь задрожал, припомнив это. И до того уже задавила его безвыходная тоска и тревога всего этого времени, но особенно последних часов, что он так и ринулся в возможность этого цельного, нового, полного ощущения. Каким-то припадком оно к нему вдруг подступило: загорелось в душе одной искрой и вдруг, как огонь, охватило всего. Все разом в нем размягчилось, и хлынули слезы. Как стоял, так и упал он на землю... Он стал на колени среди площади, поклонился до земли и поцеловал эту грязную землю, с наслаждением и счастьем..."
Сила воли и решимость у Сони были выше, чем мог предположить Раскольников. Он отказался от условностей старой морали, понимая, кому она выгодна. Соня же признавала догмы старой морали, все правила церковных прописей. От самоубийства ее удерживало не столько размышление о грехе, сколько сироты.

Соня называет себя великой грешницей, но не замаливает грехи, она спасает гибнущих, за других она готова отдать "тело свое". Она без колебаний вступает в борьбу за Раскольникова с ним самим. Соня чувствует, что он несчастен, убеждения его пугают ее. Сострадание заставляет ее переубедить, нравственно очистить его. В нелегком процессе воскрешения рождается чувство. Достоевский прослеживает этапы становления большой любви героев

Во все времена будет жить вера в человеке, пусть у всех она разная, но она будет жить. Путь к счастью и нравственному возрождению всегда проходит через страдание, христианское смирение, веру в божий промысел. Именно такой вывод указывает Раскольникову Соня Мармеладова, которая пожертвовала собой, своей честью ради семьи. Достоевский убеждает нас в том, что путь к человечности, братству заключен в единении, в способности к страданию, к состраданию, к самопожертвованию. Высший фокус романа заключается в нравственной и философской проблематике,- это роман духовных исканий. Он волнует нас и сейчас, более чем через сто лет, так как ставит вечные, всегда современные вопросы: преступления и наказания, нравственности и безнравственности, душевной жестокости и чувственности.
Заключение
Изучение в школе произведения Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» с точки зрения православной культуры началось сравнительно недавно. Но именно такой подход приносит ощутимые результаты в сохранении цельности личности ученика, в его становлении как полноценного человека, заботящего не только о своем благе, но и о благе окружающих его людей.

Если же построить большую часть обучения на связи с православной культурой, то восприятие материала учениками будет лучше. Это можно объяснить тем, что в течение нескольких столетий русский человек жил на этих ценностях, поэтому в каждом из нас заложена генетическая память, потеря которой является катастрофой личности, общества.

Автор надеется на то, что данная разработка поможет в изучении творчества Ф.М.Достоевского и в воспитании молодого поколения.
Индивидуальное задание.
Творческая биография Ф.М. Достоевского

Летом 1866 года нужда особо сдавила Достоевского и он подписал грабительский контракт с жуликоватым издателем Ф. Стелловским, уступив ему за три тысячи рублей право на издание трех томов его сочинений и обязавшись представить к 1 ноября 1866 г. новый роман в 12 печатных листов. В случае невыполнения последнего пункта он должен был внести неустойку и терял права на все тома в продолжение девяти лет. Стелловский рассчитывал на то, что аванс, выданный писателю, немедленно уйдет на уплату векселей и все произведения достанутся издателю за бесценок. Достоевский, чтобы избавиться от грозившей ему кабалы, решается на крайнюю меру: "Я хочу сделать небывалую и эксцентрическую вещь, написать в четыре месяца 30 печатных листов в двух разных романах, один из которых я буду писать утром, а другой вечером, и окончить к сроку".

Для осуществления своего "эксцентрического плана" Достоевский решил взять стенографистку. Стенография в то время была новинкой, владели ею немногие. Учитель стенографии П. Ольхин предложил работу у Достоевского своей лучшей ученице Анне Григорьевне Сниткиной, но предупредил, что у писателя "странный и мрачный характер" и что за весь труд - семь листов большого формата - он заплатит 50 рублей.

Анна Григорьевна согласилась сразу, и не только потому, что хотела подзаработать, но и потому, что знала имя Достоевского, плакала над "Записками из мертвого дома", была влюблена в благородного героя "Униженных и оскорбленных". Возможность помогать в литературной работе любимому писателю обрадовала и взволновала её.

Имя Достоевского Анна Григорьевна впервые услышала от отца, средней руки чиновника, по которому на то время носила еще траур. Ей было 20 лет, она оконнчила гимназию с серебряной медалью и зарабатывала на жизнь сама. Она не любила нигилисток, была консервативна в политических взглядах, считала себя передовой во всем, что касалось женского равноправия, образования, материальной независимости. Недоброжелатели обращали внимание на огрубевшие от физического труда мозолистые руки и желтоватый цвет лица. Те, кому она нравилась, хвалили ее за умение владеть собой, чувство юмора и "трепещущее сердце, не знавшее ровного биения".

Встретившись с Достоевским впервые, Анна Григорьевна отметила его нервозность, рассеянность. Она поняла, насколько обижен жизнью этот замечательный, добрый и необыкновенный человек.

С этих пор они работали по нескольку часов в день. По ночам он писал, днем диктовал написанное. Дома она расшифровывала стенограмму и на завтра Достоевский исправлял рукопись. Скоро выяснилось, что работа идет споро, и Достоевский был благодарен добросовестной сотруднице. Незаметно она стала давать Паше практические хозяйственные советы. Приносила с собой еду, когда в доме писателя не было ни гроша. Её заботы трогали и смущали Достоевского, но это было приятное смущение. Молодая девушка оказалась его опорой и помощницей в самом важном для него деле - творчестве. В 26 дней они осуществили "план": десять листов "Игрока" отправили Стелловскому. Анна Григорьевна предусмотрела ход недобросовестного издателя, который заблаговременно уехал из города и приказал служащим не брать принесенный роман, она передала в издательство труд Достоевского через полицию, которая зафиксировала печатью год, месяц, день и час доставки рукописи. Благодаря практичности помощницы писатель впервые за многие годы своевременно получил гонорар.

В конце работы над "Преступлением и наказанием" Достоевский и Анна Григорьевна обвенчались. Семейной идиллии сразу не получилось, супруги не сумели организовать совместного существования, он - по отсутствию к этому таланта и по привычкам рассеянного холостяка, погруженного в свои мысли, она - по молодости и по неумению ладить "со взрослыми". Родственники встали в оппозицию к молоденькой жене Достоевского, Паша и жена Михаила интриговали, чтобы восстановить свои права на собственность, авансы и гонорары не доходили до рук юной хозяйки. И здесь Анна Григорьевна проявила скрытую силу своего характера, чего ей никогда не могли простить друзья и родственники Достоевского: она заложила все, на что ушли деньги ее приданого - мебель, серебро, одежду и, к негодованию родни, увезла Федора Михайловича за границу. Собирались они пробыть там три месяца, а вернулись через четыре года, успев позабыть о неудачном начале совместной жизни, обретя счастливое и прочное содружество.

Счастливо ли сложилась творческая судьба Достоевского? Какую роль в этом сыграла Анна Григорьевна?

Она знала о его болезни, он все рассказал ей. Но знать и видеть такое… слишком разные вещи. Она и прежде ведала – Федор Михайлович, теперь ее Федя, не слишком крепок здоровьем. Но только в эти страшные минуты всем своим вмиг надорвавшимся от жалости к нему сердцем осознала, как просто, в любое неожиданное мгновение Росси может лишиться своего так страстно болеющего ее болями сыны. И нет во всей ее многомиллионной безбрежности никого, кто мог бы оградить его от этой роковой неожиданности. Никто во всем белом свете, кроме нее одной, в которую он поверил и которой доверил и все то, что сможет свершить и подарить миру. Да что ей до всего мира и даже до России сейчас! Она, его Аня, Анна Григорьевна, уже не Сниткина, а Достоевская, она может лишиться его, единственного своего, который стал теперь для нее и домом, и Россией, и всей Вселенной, и ей-то помочь некому.

Список литературы .

1. Мочульский К.В. Достоевский. Жизнь и творчество // Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995.